– А как же клятва?
– качает головой. – А как е наша с тобой клятва, Эри?.. Ты предала меня, обманула.

– Я же сказала: все мы будем гореть в аду.

Тишина.

– Знаешь, – спустя долгую паузу шепчет хриплым, сломленным голосом, глядя на меня из-под тяжёлых бровей, – я всё чаще жалею, что в тот день, четыре года назад, вытащил тебя из ямы.

Дьен ушёл, хлопнув за собой дверью с такой силой, чтo с потолка посыпалась старая побелка. Вернулся спустя минут двадцать, чтобы вытащить из моей вены иглу и убрать капельницу; за время пока делал это, не удостоил меня ни единого взгляда. Я не возражала. Мне больше нечего ему сказать. Сейчас меня больше остального волнуют две вещи: когда меня отвяжут от кровати, чтобы я могла справить нужду,и когда вернётся Лафлёр, потому что к нему у меня накопилось больше всего вопросов. Один из которых: что за дрянь такая теперь в моей крови, которая лишила меня не просто сновидений, а всякой возможности вернуться в Инфинит?

Я уже несколько раз проваливалась в сон, но встречала меня лишь темнота без единого проблеска света и без какого-либо намёка на Арая и бесконечно белое пространство. А стоило распахнуть глаза,и тьма встречала меня в реальности. Свечи догорели, а, судя по тому, что сквозь доски на окне не проскальзывал не один лучик света, снаружи стелилась ночь,и я вновь заставляла разум погружаться в сон.

Разбудил меня шум в комнате. Оказалось, это Дьен принёс новую свечу и уже успел зажечь её, а теперь стоит у моей койки с жестяной миской в руках, содержимое которой дымится и наполняет помещение ароматом грибного бульона.

– Тебе нужно поесть.

– Сначала развяжи меня. Ты обещал.

– Тебе ли упрекать меня в нарушении обещаний, Эри?
– Каждое его слово, словно удар под дых.
– Не глупи. Поешь. Тебе нужны силы.
– Приседает на край кровати, зачерпывает ложкой бульон и подносит к моему рту.

– Развяжи меня, - повторяю требовательно. – Я и сама способна ложку держать.

– Открой рот, - будто и не слышит меня, - живо.

– Или что? Силой зальёшь мне его в глотку? Силы тебе теперь не занимать, правда?

– Будто это было моим выбором.

– Нет. Но становиться «чудовищем» тебя никто не заставлял.

Звучит рык, миска со звоном железа ударяется о стену, во все стороны расплёскивая суп, а уже спустя миг за спиной Дьена захлопывается дверь.

По ощущениям мне удалось проспать ещё несколько часов, прежде чем кто-то разбудил меня прикосновением. Это был Дьен, но я не узнала его ладонь, – словно кто-то чужой меня за руку держал.

– Помнишь его? – спрашивает без капли ярости в голосе, словно прежние эмоции угасли, уступили место тем самым безумным нотками и намеренно (жутко неприятно) растянутым гласным в словах.
– Кольцо, которое я для тебя нашёл. Я сохранил его.

Кольцо?..

Перевожу заторможенный взгляд на свою руку и обнаруживаю золотое кольцо на безымянном пальце, - то самое, которое случайно нашла в комнате Дьена, прежде чем сбежать из Альтури.

– Тысячи раз представлял себе день, когда надену его тебе на палец и с той секунды смогу называть тебя cвоей женой. – Поглаживая золотой ободок, Дьен заглядывает мне в лицо и едва ли не с трепетом добавляет: – Оно тебе очень идёт.

На этих его словах и от этого его взгляда холодок пробегает вдоль позвоночника. Становится страшно, ведь вo мне практически не остаётся сомнений в том, что Дьен действительно нездоров. Что-то стало с его психикой; он кажется спятившим, опасным, поэтому я не решаюсь что-либо ответить. Просто молча слушаю его и наблюдаю за действиями.

– Эри… – ласково, - просто скажи, что ошиблась, что оступилась, запуталась и сожалеешь об этом. И мы всё забудем, обещаю. Я всё забуду, притворюсь, что и не было ничего. Ты снова станешь моей Эри, а я твоим… только твоим. Простo скажи, что ошиблась и сожалеешь!

– Я ошиблась, – тихим сухим голосом, позволяя горячим слезам сбегать по щекам.
– Я ошиблась в тебе, Дьен.

Весь следующий день Дьен не приходил.

Не знаю, сколько раз я успела помочиться под себя, но точно знаю, что если поначалу мне было стыдно (в том числе и перед самой собой), и я терпела до последнего, кричала, звала Дьена, чтобы тот не вынуждал меня переживать такого рода позор,то после второго раза мне стало всё равно. Моему разуму стало всё равно, а моё тело, на мгновение испытавшее облегчение, было вынуждено терпеть такую адскую боль, что отсутствие возможности воспользоваться нормальным туалетом стало меньшей из всех проблем. Ведь Дьен лишил меня лекарств: как антибиотика,так и обезболивающего; боль от сквозной раны в плече растекалась по всему телу и спасти меня от неё могла лишь темнота, время от времени принимающая в свои холодные объятия. А когда я вновь выныривала из сна в реальность,то чувствовала себя еще хуже… каждый раз… всё хуже и хуже.

Я знала , что скоро всё это закончится, чтo Дьен не позволит мне умереть вот так просто, он ни за что и никогда добровольно не лишится своего «лекарства». Помучить меня, заставить осознать ошибки, взмолиться о помощи и признать насколько сильно я нуждаюсь в Дьене, - вот его цель. Вот чего он добивается. Вот чего он никогда не добьётся.

Не знаю, сколько прошло часов… (или дней?), – время утратило смысл, - когда в комнату на всех парах ворвался Дьен с таким видoм словно долго-долго сюда бежал и сходу, яростно, принялся развязывать верёвки, освобождая мои запястья, чувствительность которых уже практически пропала.

Я следила за его сумбурными действиями из-за тяжёлых полуприкрытых век, не подавая ни одного признака жизни, и слушала его озлобленное шипение, ничего… абсолютно ничего при этом не испытывая.

– Не сдаешься, значит, да? Настолько упрямая? Идиотка! Ладно! Раз так, я покажу тебе… Сейчас я ВСЁ тебе покажу, Эри! Сейчас ты сама, собственными глазами увидишь то, за что, какого-то чёрта, продолжаешь бороться! Что? Что ты сказала? Повтори!

– Просто… убей… меня.

– О, нет… Я хочу спасти её. Хочу спасти мою Эри, понимаешь?