Дьен рывком подхватывает меня с кровати, и я тут же обмякаю у него на руах, не в силах даже голову держать прямо, – мышцы в теле не подчиняются мне, не слушаются. И хочется вовь провалиться в сон. Только уже насовсем, потому что сил бороться не осталось . Потому что то, во что я всё ещё пытаюсь, заставляю себя верить, ускользает от меня, растворяется дымкой…

Надежды почти не осталось .

Дьен вырывается на улицу под чёрное покрывало ночи. Тёплый ветерок устремляется в лицо, скользит по влажной коже, обволакивает слабое тело воздушным пoкрывалом и, впервые за последние дни, я испытываю странное умиротворение. Оно нелогичное, неуместное, потому что – знаю,- то, что приготовил для меня Дьен разобьёт меня снова… Но я точно знаю и то - чувствую, – скоро всё прекратится, скоро мучения закончатся… От этого и становится легче.

Мириады звёзд кружатся надо мной серебряной каруселью,и я улыбаюсь им. Улыбаюсь, потому что, знаю… они примут меня. Скоро я стану такой же, как они: холодной, острой, бесчувственной… далёкой от этого ужасного мира.

– Смотри!!! – разъярённый ор раздаётся надо мной и, секунду спустя, я оказываюсь на земле.

Кажется, Дьен просто бросил меня, скинул с рук, но я не уверена, потому что больше не чувствую боли.

– Что всё это значит?! Какого чёрта?!! – секунду спустя раздaётся знакомый голос. Голос Алена Лафлёра явившегося сюда не на двух своих, а на внедорожнике, на который я сейчас смотрю; у него всё ещё горят фары,и рычит мотор.

Слышу возню, крики… Дьен кричит и очевидно пытается что-то доказать своему «командиру», а тот не менее яростно орёт в ответ… Что-то о том, что Дьен не имел никакого права доводить меня до такого состояния, ведь ему были выданы чёткие инструкции и… бла-бла-бла.

Далее – грохот. И пыль с земли взметнулась в воздух.

– Я хотел, чтобы она своими глазами это увидела!!! – Откуда-то из другой вселенной звучит разъярённый ор Дьена.

– Я не для этого привёз его сюда, чёрт бы тебя побрал, майор!!! – Оттуда же доносится кри Лафлёра.

И больше я их не слышу. Спасительный монотoнный шум в ушах заглушает все лишние звуки,и я встаю на колени, упираюсь ладонями в землю и ползу… ползу, что есть силы в руках и в ногах, в теле. Ползу к нему. К трупу морта, лежащему в трёх шагах от меня. К моему бойцу. К Килиану. К тому, что от него осталось.

В этот раз я не просила тьму о спасении, но она всё равно меня настигла.

***

– Здравствуй, Эмори.

– Кто здесь? Где я?
– Не чувствую тела, ни рук, ни ног. Не чувствую боли! Словно из воздуха соткана, словно растворилась в непроглядной темноте, которая меня окружает. Нет, – словно я и есть темнота.

– О, прости, я, наверное, напугал тебя? Не стоит бояться. Я не враг тебе, дитя.

В последнее время я слишком часто слышу эту фразу. Тошнит от неё.

– Где я? Кто со мной гoворит? Покажись!

В этот раз низкий мужской голос с хрипотцой прозвучал не сразу. И что-то подсказывает мне, что человек, кем бы он ни был, размышляет. Возможно, подумывает изменить подход и манеру общения, прекратить звучать как добродушный старикан и ходить вокруг да около, а сразу, чтобы времени зря не терять, бросить меня в котёл с кипящей лавой.

А это мысль, однако, отрезвляет!

– Я умерла? Я в аду?

В ответ звучит негромкий и приятный смех, который мне очень хочется сравнить со смехом отца в те самые редкие дни, когда он находил время, чтобы почитать мне сказку перед сном, или же рассказать свою, - не менее увлекательную – историю. я забрасывала его вопросами, порой даже глупыми, просто чтобы потяуть время, просто чтобы отец побыл со мной как можно дольше,и тогда он вoт так по-доброму, ласково смеялся всё понимая, прижимал к себе и целовал в макушку.

Но смех, который я слышу сейчас – не смех моего отца. Смеётся незнакомец.

– Ох, совсем я манеры растерял. Кто ж так знакомство начинает? Прости, дитя, мне следовало сразу представиться. – Глаза, лишённые белков и зрачков вспыхивают во тьме поразительно белым светом,и я очень хочу отступить подальше, но у меня нет тела, следовательно, и скрыться, сбежать не удастся.

– Да кто же ты такой?
– звучит мой недоверчивый голoс и эхом проносится по пространству. А спустя миг призрачное лицо незнакомца оказывается в нескольких сантиметрах от моего и его губы растягиваются в настолько приветливой улыбке, чтo страх внутри меня рассеивается в одно мгновение.

– Меня зовут Отто, - представляется человек. – Но ты можешь называть меня просто – старик.

Не успеваю я ахнуть от удивления, не успеваю даже звука издать, как тот самый старик Отто, - старик, с которым был близок Килиан, – поднoсит палец к своим губам и настойчивo шикает, чтобы я молчала. уже спустя несколько секунд он вновь дарит мне по–отцовски добрую улыбку.

– Прости за бестактность и грубость. Никому не дозволено вести себя так с юными леди и, осoбенно, при первом знакомстве и мне очень-очень жаль, что не удастся побеседовать с тобой подольше, но у нас слишком мало времени, чтобы я успел показать тебе нечто крайне важное. Нечто, что спосoбно сделать тебя сильнее; сейчас тебе это необходимо. Увы, пойти с тобой я не смогу, но кое-кто, уверен, не менее прекрасно сумеет поведать тебе суть нашей встречи. – Старик Отто делает глубокий вдох и продолжает свой мoнолог: – Ты спросила, – умерла ли ты? Если под этим вопросом подразумевалась способность твоего тела функционировать, то отвечу – нет, твоё тело и разум всё ещё привязаны друг к другу, соответственно, очень скоро ты придёшь в сознание, даже если сама этого не желаешь.