Сначала я вновь ощутил чарующий аромат цитруса и жасмина, а после почувствовал прикосновение плечом – принцесса, даже имени которой пока не знал, шла совсем рядом.

– Серторий или Аэций? – спросила она у меня неожиданно.

– Аэций, - ответил даже не раздумывая.

– Красс или Спартак?

– Красс, конечно, - удивился я.

– Октавиан или Антоний?

Здесь пришлось несколько задуматься.

– Ну? – поторопила меня незнакомка.

– Антоний.

– Цезарь или Помпей?

– Брут, если есть вариант - Помпей плохо кончил.

– А Брут хорошо? – смешливо подняла бровь принцесса, но почти сразу лицо ее изменило выражение.
– Так ты республиканец? – разочарованно протянула она и закатила глаза, - о боги, с кем я связалась!

– Кассий Херея или Луций Катилина?
– поинтересовался я в свою очередь.

Девушка покачала головой, недоуменно глянув, но вдруг озорно сверкнула глазами.

– Держи в уме – сейчас будешь имя выбирать.

«Какое имя?» - вопрос я задал только мысленно, потому что очередной узкий – едва шире плеч проулок уже вывел нас на небольшую пустую площадь, в центре которой расположилось одинокое приземистое строение. Нехарактерное, чужеродное даже городской архитектуре: грубые прямые линии, крупные блоки – по духу здание напоминало египетский храм. По мере приближения едва чадящие над крыльцом факелы самопроизвольно загорелись ярче. Точно, египетский стиль – рассмотрел я отблески огня на характерном орнаменте, и лишь потом задумался о странном поведении факелов.

Стоило нам зайти на крыльцо, как вперед из темноты шагнули два стража. Я вздрогнул – ощущение было, будто они появились прямо из грубой кладки камней – до этого силуэтов охранников не видел. Принцесса не удостоила их даже взглядом – и наша процессия из шести человек, сопровождаемая двумя молчаливыми охранниками, двинулась прямо ко входу. Подхватив факел из специальной стойки, моя… спасительница, провожатая, спутница? А последний ее удар этот? Ну уж не повелительница, точно – в глазах иногда мелькает что-то неуловимо детское, как будто ей лет шестнадцать, не больше.

Пока я размышлял, юная принцесса уже двинулась внутрь. Факел в ее руке самопроизвольно вспыхнул, освещая прямой коридор. Оглянувшись на спутников, я двинулся следом, услышав за спиной дружные шаги.

Внутри было пыльно и душно. Пахло затхлостью и неприятно-сладковатым ароматом гниения. Тесные коридоры давили на стены, темнота из арок проходов пугала, как и крупные, грубые фрески с лицами богов. Почти сразу коридор пошел под уклон вниз, и мы миновали несколько крутых, на сто восемьдесят градусов, поворотов –спускаясь все глубже под землю.

Рассматривая в свете факела фрески и статуи, необычайно четко прочувствовал характерный дух для египетских храмов и дворцовых строений – осознание собственной низменности перед лицом богов и повелителей.

Коридор закончился неожиданно, и мы оказались в большом зале. Ярко – до рези в глазах, вспыхнули факелы, освещая большое помещение. В центре, на троне, расположенном на небольшом постаменте, восседала аспидно-черная статуя с собачьей головой. Анубис – почти сразу вспомнил имя бога, изображенного в скульптуре из аспидно-черного камня. И голова у него не собачья, а шакалья – если уж быть точным.

По стенам стояло человек десять послушников в плотных серых накидках и жрец в белом одеянии, с золотым массивным воротником, обнимающим плечи. Жрец был побрит наголо – на его гладкой, умасленной коже лысого черепа бликовали отсветы факелов. Стоило нам остановиться, как жрец двинулся вперед, рассматривая меня близко посаженными впалыми глазами. За ним – строго за плечами, следовало двое послушников. Принцесса шагнула вперед, завладевая их вниманием.

– Этот, - показала она жрецу на меня, протягивая небольшой кошелек. Отобрав у меня меч, она отдала его Кельтиллю. Жрец между тем, спрятав кошелек в складках одеяния, воззрился на принцессу.

– Жизнь через смерть?

– Жизнь через смерть, - подтвердила девушка.

Ее звонкий – почти детский сейчас голос чужеродно свежо раздавался в мрачном помещении. Послушники между тем практически синхронно скинули свои капюшоны, поворачиваясь ко мне.

Конечно, есть джентльмены, которые наступив в темноте на кошку, называют ее кошкой. Я же под взглядом слуг Анубиса выругался и едва не подпрыгнул – у обоих послушников были собачьи головы! Длинные, вытянутые носы, стоящие торчком уши – и покрытая жесткой щетиной кожа. На плечах собачья шерсть плавно переходила в обычную, человеческую кожу – неприятное, пугающее зрелище.

– Не позорься, - громким шепотом прошипела принцесса, реагируя на мой испуганный возглас. Пытаясь сохранить невозмутимость, и избегая смотреть на страшных собаколюдей, я глянул на девушку.

– Я пока пойду, встретимся у выхода, – кивнула она, и добавила, будто оправдываясь: - Тяжелое зрелище, не очень его люблю.

Испуг оставался – надеюсь, у меня получалось его не показывать, а вот невысказанный вопрос в моих глазах точно присутствовал. Вплотную приблизившись, принцесса в который раз окутала меня пьянящим ароматом цитруса и жасмина.