Но это, конечно, не повод не возвращаться к работе, так что на третий день, через пару часов после рассвета, я переступила порог парадного входа. Была я изрядно на взводе и сама себе напоминала очень злого ежа – настолько была «встопорщена» и готова огрызаться на любые высказывания о вожде. Однако мне и всем окружающим повезло, потому что Майан сразу взяла меня в оборот и отправила к лежащему в горячке молодому воину. Традиционные лекарства ему не помогали, поэтому целители готовились звать Микара; но я, конечно, устроила их куда больше.

В работу я окунулась так основательно, что продохнуть первый раз сумела только после полудня. И конечно, наплевав на всех инчиров во главе с вождём, решила посвятить перерыв обеду. Когда еще удастся, а по-быстрому залить в себя плошку густой, наваристой похлёбки явно важнее любых разговоров.

Только, увы, кое у кого нашлось другое мнение на этот счёт.

– Здравствуй, Стай. – Подошедший вождь выглядел слегка oсунувшимся, кожа имела нездоровый сероватый оттенок, но на ногах стоял достаточно твёрдо,и главным образом о произошедшем с ним напоминали светлые полосы шрамов на груди, портящие татуировку.
– Я хотел сказать...

– Погоди, – оборвала я его и,тяжело вздохнув, встала: присесть мужчина не догадался, а так мне приходилось слишком сильно запрокидывать голову. Поднявшись на ноги, я выглянула из-за Чингара и тихонько ругнулась себе под нос на торчащие из-за каждой занавески любопытные уши. И это почти не фигура речи: стоило вождю подойти ко мне,и в зале воцарилась почти полная тишина.

Не говоря больше ни слова, чтобы ненароком не начать материться совсем уж грязно и громко, я ухватила инчира за руку – точнее, за два пальца, на большее размера моей ладони не хватало, - и потащила прочь. Пустых помещений тут полно, нетрудно найти возможность поговорить без лишних ушей.

Хотя уже за дверью, в коридоре, я поняла, что совсем не хочу сидеть в пустой, пахнущей прошедшими тысячелетиями комнате, и выбралась на небольшой, но достаточно глубокий балкон. Свежий сырой воздух, который день наполненный непрекращающимся дождём, схватил за горло, набился в лёгкие, заставив закашляться от неожиданности и обхватить себя руками. Но зато в голове сразу стало ясно, звонко и легко – самое то для серьёзного разговора.

– Зачем мы сюда пришли?
– Чингар озадаченно огляделся.

– Потому что я не нанималась развлекать твоих сородичей, – буркнула я недовольно.
– Если бы у вас были деньги, они бы на нас ставки делали.

– Что? – не понял вождь.

– Не важно. Мне просто захотелось поговорить без лишних ушей и проветриться, почему бы не совместить, – отмахнулась я, пожав плечами.
– Ну что ты там хотел сказать?

– Я хотел поблагодарить за то, что ты для меня сделала. Не мог надеяться, что ты придёшь на помощь, ведь потребовала держаться от тебя подальше, очень... доходчиво.

Он пятернёй пригладил волосы, сейчас щекотавшие концами шею. Даже подравнять, кстати, не удосужился, так они и свисали неровными клоками – впереди длиннее, притом несимметрично.

– Во-первых, если я не желаю с тобой жить и рожать тебе детей, это еще не значит, что я желаю тебе смерти, - поморщилась я.
– А во-вторых – не благодари, квиты.

– То есть?
– явно растерялся он.

– Ты спас меня от тайюн, я тебя тоже спасла. Ничья.

– Только мне это ничего не стоило, – возразил он на удивление спокойно.

– Мне тоже, - парировала я. – Обычная работа. Живи уж, головная боль.

Повисло неловкое молчание. Оба понимали, что разговор еще не окончен, но я пыталась оттянуть неизбежное продолжение, а вождь, кажется, боялся меня спугнуть. Во всяком случае, он явно не сердился, не собирался взывать к моей женской сознательности и корить.

Двойные стандарты в действии: спаси я так кого-нибудь другого, небось все мозги мне заледенил своими нравоучениями, что нельзя тыкать в себя острыми железными предметами. А за собственную жизнь ругаться – язык не поворачивается.

Зелёна мать! Вот с чего я так злюсь? Не ругаемся, стоим и спокойно разговариваем, как нормальные взрослые инали, а меня так и подмывает пнуть его. Или хотя бы плюнуть на ботинок.

Да, Сталь, сдаёшь, совсем у тебя голова дурная стала с этими дикарями и аборигенными особенностями межличностных отношений.

– Стай, – негромко позвал мужчина. Он, видимо, решил не ходить долго кругами и сразу перешёл к главному.
– Ты понимаешь, что теперь я не отступлюсь и ты всё равно будешь моей?