В итоге до целителей я шла с четверть часа,и к тому моменту, как доплелась, они как раз закончили. Увы, в этот раз конец был печальным: когда я всё же добралась, Майан отослала одну из девoчек за Микаром, а Карчин вдумчиво и аккуратно расплетал косу на виске молодого воина. Смотреть на него я не стала,только мельком отметила залитую кровью развороченную грудь. Вот выяснится, что я могла бы его спасти, окажись здесь в полной силе,и толку от этих мыслей?

– А тебя-то чего принесло?! – проворчала Майан вместо приветствия.
– Спи да ешь, сил набирайся, нечего тебе тут делать!

– Да я, собственно, за этим и пришла. У тебя есть какое-нибудь средство, помогающее восстановиться после большой потери крови? Или Микар меня именно им поит?

– Им, да не тем.
– Хмурая складка на лбу целительницы разгладилась,и инчира взглянула на меня гораздо теплее.
– Пойдём, я тебе еще кое-что дам.

– А-а...
– я выразительно кивнула на лежащее тело. – Не отвлекаю?

– Нет, - она устало вздохнула.
– Микар и Карчин сами всё сделают, это мужское дело.

– Похороны? А как, кстати, у вас вообще происходит прощание с покойниками?

– А ты не знаешь? – она бросила на меня озадаченный взгляд. – Ты же дочь Микара!

– Ну... Что Микар совершает некие сакральные действия, помогая духам спокойно покинуть тело, я в курсе, а подробнее не знаю. Он же сам этим занимается, без моего участия, а самой спросить раньше как-то к слову не приходилось, - пояснила я.

– Ах да, откуда бы тебе знать, - опомнилась она.

К этому вопросу инчиры, оказывается, подходили достаточно спокойно – в той степени, в какой это возможно при потере близкого, родного существа. Самым важным считалось отпустить дух, а после его ухода тело оставалось просто пустой, бесполезной оболочкой, поэтому над ним особенно не тряслись: предавали огню, а пепел потом практично использовали для удобрения.

Помогали Микару в его деле обычно ближайшие родственники того же пола, что и покойник, в нынешнем случае – сын или отец. Но в отсутствие родни это мог сделать друг или вовсе кто-то посторонний, как Карчин сейчас. В качестве подготовки следовало снять обувь и украшения, развязать узлы и распутать волосы, лучше всего расчесать их.

Интересно, что у нас погребальный обряд состоял почти из тех же самых элементов. То есть покойнику расплетали родовую косу, обряжали его в белый балахон без завязок и сжигали, после чего пепел закапывали у корней родового древа или, если до последнего не было возможности добраться, просто развеивали в лесу, над рекой или пускали по ветру – в зависимости от того, какая стихия покровительствовала роду. Просто совпадение?

– А почему этим занимается именно родственник того же пола?
– полюбопытствовала я.
– У нас вот, как и уход за ранеными, это дело женщин.

– Женщина не может помочь духу воина и особенно марю, – пояснила Майан. – Хуже того, внимание женщины, родной и близкой, может удержать дух здесь, в нашем мире. И любимый мужчина может удержать женщину, а так нельзя. Связь двух противоположностей, мужчины и женщины, коль образовалась, куда крепче иных.

– Любопытно, - пробормотала я. – И логично. Впрочем, у вас всё вполне объяснимо, кроме тайюн.

– Сравнила, тоже мне! – фыркнула целительница.
– Духов наши мужчины видят, говорят с ними, а с тайюн как поговорить?

Я в ответ только трагически вздохнула. От невозможности взглянуть на старших духов я нешуточно страдала, но молча, потому что этой проблемы никто из инчиров не понимал. Местные женщины с ними в принципе не сталкивались, да и мужчины напрямую общались всё больше через тот пресловутый «сон, который не сон», тоже явление загадочное и моему вниманию недоступное,и всех всё полностью устраивало. Примерно как тайюн.

На пороге появился Микар и, оглядевшись, почти сразу заметил меня. Нахмурился, но как раз в этот момент Майан вручала мне глиняный кувшинчик с лекарством и наставляла, как именно нужно принимать средство. Старейшина сделал верные выводы и, приветственно кивнув, направился прямиком к Карчину, не отвлекаясь на воспитание великовозрастной дочери.

– Ты больше ничего не хочешь у меня спросить? – закончив с инструкциями, чуть в сторону проговорила Майан.

– А? – встрепенулась я, провожавшая взглядом названого отца: было любопытно выяснить, как именно выглядит его работа, но не настолько, чтобы лезть под руку. – Да вроде бы нет, я только за лекарством зашла. Пойду вот домой, отсыпаться и лечиться. А что?

– То есть здоровье Чингара тебя на самом деле не интересует?
– уточнила она задумчиво.

Я закатила глаза и выразительно вздохнула.

– И ты туда же? Тоже сейчас будешь убеждать меня, что я бросилась к нему, рискуя жизнью во имя большой любви? – процедила я ядовито.

– Нет, – Майан даже скривилась недовольно.
– Ты его не любишь. Но и не так равнодушна, как хочешь показать. Я ведь видела твоё лицо, когда сказали, что он умирает.

– Не хочу тебя расстраивать, но больше всего в этот момент меня беспокоила собственная совесть, - возразила я. – Во-первых, меня сразу не позвали на помощь из-за той сцены, а во-вторых, он мог подставиться из-за обиды. Я, может, не идеал, которому посвящают стихи, открытия и тосты, но быть причиной гибели неплохого мужика – отнюдь не предел моих мечтаний. И окажись на его месте Микар,твой Карчин или Бездна-знает-кто, я бы тоже побежала его спасать. Пожалуйста, вот только ты ещё не начинай мне мозги леденить! Мне еще от самого Чингара надо будет как-то отвязаться, когда он очнётся.