Вит пошел к жернову, влажная грязь чавкала под ногами.

— Не его, — повторил маг. — Только тебя, порченая кровь.

И чернокнижник, сделавший очередной шаг, вдруг остановился. Нет, не так. Он продолжал идти, но оставался при этом на месте. Шаг и нога проскальзывала в грязи, как у деревянного болванчика в руках у кукловода.

Проводник потянул на себя Михея, парень верещал, вцепившись в край жернова. Кошка мотала головой, было очень шумно. Лил дождь.

Вит прекратил, наконец, свое беспокойное движение, проговорил что-то сквозь зубы, махнул рукой с зажатым ножом, и… ничего не произошло.

Маг засмеялся тоненько и, кажется, знакомо, словно горсть стекла рассыпали под ноги. Где я могла слышать этот смех? Воспоминание ускользало, как ночной сон поутру, казалось еще немного, и я пойму, кто прячется за пеленой.

— Даже тебе не пробить силу портала, порченая кровь. Да, мой кувшин почти пуст, но мне много и не надо, дождаться бы только…

— Прекратите! — закричал Таир, — Ради Эола прекратите. И вы, мэтр! Они не понимают, просто не понимают, — он с отчаянием повернулся к Виту: — Это все ради людей, ради их блага, чтобы…

— Так эта собачка-поводырь и есть — благо? — перебила я, указывая на тварь, что вцепилась в ногу Михею.

Что-то булькнуло внутри проводника, и стрелок заорал. Нет, он орал и ранее, но сейчас… На теле поводыря надулся и лопнул большой пузырь, выплеснув на стрелка белую жижу. Михей задергался, а жидкость, как едкая щелочь, прожгла ему сперва штанину, а потом и ногу.Как же парень кричал, почти подвывая, иногда захлебываясь.

Я не поняла, что бегу, пока не врезалась в препятствие. В то, что остановило Вита, а уж меня и подавно. Оно было невидимое, мягкое и путанное, будто вывешенные на просушку сети, оно натягивалось и не давало больше ступить не шагу.

— Вы не понимаете, — повторит служитель скита. — Дасу огнем и кровью пройдет по землям Тарии, Вирита, Ольмении… Всего мира.

— И от этого мира ничего не останется,— фыркнул вириец.

— Эол не допустит, — возразил смирт. — Когда страдают верующие, он приходит. Когда все окрасится в алый, чаша Его терпения переполнится. Он вернется, очистит мир от скверны, и наступит всеобщая благодать!

— Ну, если благодать, то ладно, — махнула я рукой, стараясь выпутаться из невидимых сетей. — Можно я пока этого под навесом подожду? А то мокро, и благодать задерживается.

— Укоротить бы тебе язык, — процедил маг.

— Встаньте в очередь, — рыкнул вириец. — Благодетели! Собрали мышеловку, да? Айка, это ведь он о трупах. О жертвах, что он принес.

Я всем телом навалилась на преграду. Михей уже не кричал, он хрипел, тварь чмокала пузырями. Беспомощность — страшное чувство, оно заставляет нас сжимать кулаки и в исступлении взывать к высшим силам. К Эолу. К Рэгу. Да, к кому угодно, лишь бы остановить происходящее.

— Вы не понимаете, только представьте, благодаря нам исчезнут такие места, как то капище! — воздел руки к дождливому небу смирт.

Тварь-проводник что-то пробулькала и качнулась в сторону, Михея поволокло вслед за ней.А я замерла, одна из вертких мыслей, что никак не давались в руки, вдруг оказалась зажата в ладони. Она билась и билась в ней… Или это мое сердце колотится?

«Как то капище», — сказал он.

«Исчезнут», — сказал он.

— Кто, тот маг, что много лет назад выбрался с капища? — проговорила я, наклоняя треугольную голову и отступая от невидимой преграды. — Кто, тот маг, с которым сбежала дочь Орьки-прачки? — перед глазами встало искаженное яростью лицо Лиски и могила ее матери. — Казум сказал, что они отравили ее мать и сбежали…. И вот она снова здесь. А он? Если и он тоже?

— Заклинание единого пути сами собой не появляются, — подтвердил Вит.И мы посмотрели на расплывчатую фигуру мага. — Ваш Эол это одобряет? Зло во имя добра? Какой прогрессивный бог, однако.

— Нет, — громко ответила я, наклонилась и снова зачерпнула грязи. — Зло остается злом.

— В чем провинился Михей?

Демонический каравай хрюкнул и в задумчивости остановился на краю жернова, ему тоже было интересно. Маг в нетерпении потряс руками, словно козел бородой.

— Он станет мучеником, — выкрикнул Теир. — И вознесется в царствие небесное!

Проводник заинтересованно наклонил приплюснутую голову-тело, словно раздумывая, стоит ли есть блюдо из мученика.

— Оно, конечно, хотя я бы предпочел провалиться к Рэгу, — Вит перевел взгляд на смирта, на того, для кого и говорил все это время. Кому на самом деле задавал вопросы, даже если обращался ко мне. Все просто, мы — с этой стороны, и ничего не можем поделать, а вот Теир— с той. Как и маг, — Только, что ты скажешь своему богу при встрече? Как объяснишь, что дал съесть того, кто очистил твое капище?