В рассказах странствия выглядят романтично и притягательно, на деле же движение — это монотонность, подолгу не меняющийся пейзаж. Земля вместо постели, ветер вместо колыбельной и в большинстве своем одиночество, даже если вокруг тебя люди.

Мы порядком устали, когда на пути появилось очередное препятствие. Большой овраг, на краю которого чернел след от костра, примятая трава свидетельствовала о чьей-то недавней стоянке. Начало темнеть, и если бы не дождь, мы бы последовали примеру неизвестного, остановились на привал, но на другой стороне оврага росли ели с раскидистыми лапами, которые вполне могли укрыть от непогоды, так что, мы решили перебираться.

Глубина оказалась приличная, склоны поросли травой и стелющимся вьюнком, на дне блестела вода. Коней берегли и вели на поводу. Парни спускались первыми, я следом. Ноги скользили и путались в длинных пучках гниющей травы.

Маг упал первым, нелепо взмахнул руками, шлепнулся и проехал оставшийся путь на спине. Внизу перевернулся и тюкнулся лицом в грязь. Михей, смачно выругавшись, повторил тот же трюк, загребая широкими ладонями влажную траву и вырывая стебли с корнем. Освободившиеся лошади заржали, прытко вскарабкались на противоположный склон и исчезли. Парни барахтались в воде и никак не могли подняться. Я сделала очередной шаг вниз, чувствуя, как проминается мягкая почва. Облачко всхрапнула, и уперлась копытами, не желая продолжать путь, она уже тогда была умнее временной хозяйки.

— Айка, стой на ме…— слова перемежались бульканьем. — На месте! Здесь зацепы.

Михей подтвердил слова чаровника нецензурными выражениями. Я пригляделась, парни не были настолько неуклюжими, чтобы не суметь подняться из лужи.

В грязи стрелка удерживали плотные плети пожухшей травы. Одна была перекинута через туловище — от левого бока до правого плеча, другая прижимала к земле ноги. Мага спеленали сразу три зацепа, не позволяя ни встать, ни поднять руки.

Я опустила поводья и, шлепнув Облачко по заду, отправила следом за жеребцами. Зацепы на животных не реагируют, больше беспокоило, что она может попасть копытом в яму и охрометь, но обошлось.

Осторожно, то и дело, проверяя носком сапога влажную стелющуюся траву, я спустилась. Сумка с травами постоянно ударяла по бедру, едва не лишая равновесия. Съезжая, парни уже активировали ловушки, собрав на себя зацепы и запутавшись в них, как в расстеленных на просушку сетях.

Риону приходилось хуже, чем стрелку. Парня обездвижило лицом вниз, и он с трудом удерживал голову на весу. Одна из плетей перекинулась через шею, и маг то и дело нырял в холодную воду носом, хлюпая и не в силах сделать вдох.

Первым делом я стянула плащ и, свернув упругий валик, сунула чаровнику под голову, чтобы он смог отдышаться.

— Идеи? — спросила я.

— Чего тут думать, — пыхтел стрелок, — перережь эти поганы жмыхи.

— Игрец [20] ставил, заговоренные. Ни железо, ни магия их не возьмет, — ответил маг.

Игрец, или в простонародье Черный шут — пакостная нечисть. Сами по себе эти создания не опасны. Ростом с собаку, лохматые, ушастые, передвигаются быстро, как на двух, так и на четырех конечностях. Лапки похожи на крысиные с тонкими пальцами и коготками. Ими-то они и сплетают из длинной травы или соломы зацепы. Неизвестно какую магию нечисть вкладывает в свои творения, но срабатывают ловушки, как капканы, оплетая людей с головы до ног и лишая возможности двигаться. На этом собственно и все. Игрец никогда не возвращается проверить свои творения и не лезет к плененным людям. Да вообще никак себя не проявляет — знай, плетет и плетет в полях все новые путанки. Его ловушки не видны ни людям, ни магам, на вид склон останется склоном, а трава травой, плетения, спрятанные в зеленой глубине, будут ждать своего часа. Попавший в них человек может лежать беспомощным долго. Очень долго. Пока не умрет от голода, холода, клыков хищника или ножа бродяги, не брезгующего обирать мертвых. Шутки у нечисти такие. Способ обезвредить зацепы прост, надо всего лишь окурить их дымом. Я посмотрела на небо, дождь зарядил надолго.

— Придется ждать, когда распогодится, — сказала я.

— Почему? — удивился Михей, на мгновенье даже перестав дергаться.

— Против зацепов помогает дым волчеца [21] . Разжигать костер сейчас бесполезно.

— В самый раз, — буркнул стрелок. — Дыма будет много.

— Неа, — покачала головой я. — Трава — это тебе не отсыревшее полено, вымокнет в миг и даже не займется.

— Айка, у тебя есть волчец? — вкрадчиво спросил Рион.

Я запустила пальцы в торбу, перебрала несколько свертков и утвердительно кивнула.

— Немного.

— Положи под зацеп, — скомандовал маг.

— Что?

— На спину мне положи. А я подожгу. Уж на это-то моих сил хватит.

Я посмотрела на парня, предлагающего, по сути, разжечь костер на самом себе. Да не простой, а магический.

— Не сгоришь? — уточнила я. — Может, просто подождем? От воды с неба еще никто не умирал.

— Не сгорю, кьятов не хватит. Ослабим один зацеп, из-под остальных вылезу, потом так же с Михеем. Давай Айка, тебе, может, и нравится грязь, а мне нет.

— Ого, — я достала сверток, ткань тут же стала пропитываться влагой. — Оскорбление? Растешь.

Кожа на бледных щеках ученика мага порозовела.

— Прости, я не хотел…

— Хотел, — перебила я, отделяя пучок травы и аккуратно подкладывая его под плетеный зацеп. — И, наверное, давно.

— Не говори за меня! — рыкнул парень.

Михей продолжал возиться, ругаясь вполголоса.

Предложение Риона было чистым бредом, но даже если мы дождемся, когда стихнет дождь, найти сухой хворост, чтобы разжечь костер и окурить зацепы дымом от травы будет нелегко. И тогда снова встанет вопрос о магическом пламени. Так есть ли смысл ждать? Не на моей же шкуре должно вспыхнуть пламя.