Можешь считать меня нетребовательным и непритязательным. Но вот какой есть. И давай заканчивать этот разговор. Я не хочу конфликтовать с тобой, ссориться. Тебе и так сейчас тяжело, я понимаю. Давай разговоры про Кристину оставим на потом, когда мы оба будем спокойнее. Я просто хотел предупредить тебя, что при всем уважении к вашему с отцом бизнесу я не готов его спасать ценой своей личной жизни. Прошу меня понять и простить. Реальная моя жизнь мне важнее. Можешь за это меня выкинуть из завещания.

Спасибо тебе и папе, я не пропаду, даже если от этого агентства камня на камне не останется, – без работы не останусь, вы мне правильный старт в жизни дали. Помогать тебе буду, конечно. Но в этой вот безумной гонке последних двух месяцев я больше не участвую. Я и занимался этим агентством просто так, потому что дела другого не было, а без дела мне скучно. Я пойду, мам. Сегодня Кристине нужно к врачу, я пообещал пойти с ней и ее поддержать.

Дверь хлопнула, я осталась одна.

Вот это поворот. Муж не может тянуть наш день сегодняшний, сын – не хочет. Я одна с этой телегой посреди дороги. И не бросишь уже, и не сбежишь. Придется одной. Как же голова-то болит… Римма, врач мой любимый, говорит, что эти головные боли – от напряжения и что от них не таблетки надо жрать, а высыпаться и не нервничать так. Звучит как пожелание взлететь или спеть пару арий вместо Монтсеррат Кабалье, пока у нее елки. Плюнуть на все тоже не вариант – других финансовых источников у нас нет. Поэтому будем изображать гертруду, – героиню труда, пока хватит сил.

Мальчики мои, мальчики, как же так-то…

То, что Кристину придется оставить в России – по крайней мере, пока, – Руслан понял еще в самом начале нашей эпопеи с эмиграцией. Они не были женаты, и начинать жениться прямо сейчас было бы уже подозрительно, как нам подтвердили все те консультанты, которых мы смогли найти, помогая ему подготовиться к собеседованию в посольстве. Да и Кристина, плотно оставаясь в образе отечественной Барби, категорически отказывалась выходить замуж «на скорую руку» – без лимузинов, фейерверков, фаты и платья в стразах. Меня она иногда злила, иногда смешила, иногда даже подбадривала: если человек говорит «поженимся потом, попозже, когда хотя бы тыщ сто баксов сможем на это потратить», то он, этот человек, верит, что вскоре эти времена настанут, правильно ведь? Мне самой этой веры местами очень не хватало. А тут такая нечаянная поддержка.

В конце концов пришли к следующему плану. Мы уезжаем (Руслан, видимо, раньше, мы с Сергеем – несколько позже), Кристина переезжает в наш дом, присматривая за ним. Я суеверно побоялась продавать его сразу, хотя знакомая риелторша предлагала неплохого покупателя на нашу недвижимость прямо сейчас. Договорились, что вернемся к этой теме через полгода – срок этот обозначился постепенно, в ходе ликвидации всех наших бизнес-активов, раньше никак не получалось. Определенная сумма – маленькая для жизни всей семьи в Штатах, но очень приличная по российским меркам – была уже на руках. Соответственно, теперь осталось дождаться только документов, подтверждающих наше право въехать в Штаты.

Когда все остальные сделки будут подведены к финалу, Кристина – под чутким руководством нашего главбуха Тамары, одновременно ее матери, – подписывает все необходимые документы, и деньги переводятся нам. Далее начинаем думать, как перевезти к себе и Кристину. Сергей, правда, очень сильно протестовал против идеи оставить нашим «деловым представителем» Кристину, предлагая задержаться в России еще, на период, необходимый для самостоятельной ликвидации всех дел. Но меня этот план совсем не устраивал. Во-первых, у меня были основания ожидать, что наши документы на выезд будут готовы гораздо раньше и просрочить их – опасно. Во-вторых, никаких других действий, кроме как поставить подпись, от нее никто не ждет. Мы будем рулить всем онлайн из Штатов, плюс в России нас будет подстраховывать Тамара, кандидатура которой казалась мне совершенно надежной – родственница же практически. План казался мне вполне стройным и жизнеспособным. Тамара, которая рука об руку отстояла с нами весь этот сложный период, вообще сказала, что я поразила ее своим финансовым и стратегическим менеджментом. Она, дескать, была уверена, что ничего из этой затеи не получится и дай бог, чтобы из долгов выпутались, а не то что заработать на ликвидации и увезти что-то с собой в Штаты. Было, конечно, приятно, но я ее подозревала все-таки в лести и женской солидарности.

Оставить в России пришлось и нашего пса Грицая. Сначала я и слышать ничего об этом не хотела и настаивала на том, что мы обязательно должны забрать его с собой. Полезла в Интернет, нашла тематические группы по перевозке собак из одной страны в другую.

Довольно быстро стало понятно, что задумала я трудноисполнимое дело. Авиакомпания-перевозчик и таможенное ветеринарное законодательство страны назначения предъявляли столько требований к перевозке собак, особенно взрослых и крупных, и за такие бешеные деньги, что идея о перевозке в США Грицая меня отпустила. К тому же, пока все вырисовывалось так, что жить нам первое время предстояло у Кати с Виктором, и сваливаться к ним на голову мало того что самим, так еще и с огромной собакой, как-то совсем не годилось.

Логичным образом на повестке дня встал следующий вопрос: а куда же его тогда девать? Я посуетилась немного, напряглась сама и напрягла знакомых. Постепенно вырисовались два варианта – заводчик, женщина у которой мы покупали Грицая щенком, и вневедомственная охрана. Мне предстояло сделать довольно трудный, но, по возможности, оптимальный выбор.

Конечно, куда лучше было бы вернуть Грицая заводчику. Но в этом варианте оказалось слишком много «но». Во-первых, было очень трудно сложить этот вариант технически. Когда мы брали Грицая, то использовали удобную подвернувшуюся возможность: заводчица, Анна Григорьевна, женщина сильно пожилая, ехала в Новосибирск на выставку со своими собаками, заодно прихватив для нас и маленького Грицая. А теперь мне предстояло придумать, как отправить почти семидесятикилограммовую собаку в Уяр, небольшой городок Красноярского края, примерно за тысячу километров от нас.

Альтернативой передать Грицая заводчику было продать его во вневедомственную охрану на железнодорожном транспорте, здесь же, в Новосибирске. Этот вариант как-то совсем не грел мне душу, хотя и, в отличие от варианта с заводчиком, предполагал бесхлопотное получение даже некоторых денег за собаку. Не нравилось мне то, что нашего холеного пса, живущего в персональном теплом вольере и употребляющего в пищу либо корм супер-премиум-класса, либо отличное парное мясо от знакомого фермера, должны были поселить в будке, кормить каким-то хрючевом (иначе назвать еду, где мясом служили обрезки куриной кожи, а все остальное – самые дешевые виды круп, типа сечки и «артека», я не могла).