На то, чтобы разработать в деталях идею распада СССР, ушло несколько лет. Лишь в декабре 1982 года, после того как Андропов станет генеральным секретарём ЦК КПСС и фактическим руководителем советского государства, наработки подчинённых Гвишиани будут систематизированы. Оставалось представить их Политбюро и принять, таким образом, окончательное политическое решение.

Всё нарушила внезапная смерть Андропова.

Пыль с подготовленного проекта стряхнут только в 1985 году, когда страну возглавит Горбачёв.

— Это что за хозрасчёт? — скривился москвич, изучая мою записку, — И где подробный перечень новинок?

Совещание закончилось, но народ пока не расходился. Все чего-то ждали.

— Хозрасчёт описан в работах Ленина, а про список возможных товаров говорить рано. Ради величины списка мы работать не собираемся. Будет интерес у заводчан, подтверждённый свободным станочным парком, выработаем им необходимые предложения. Заметьте, сделаем быстро и недорого.

— Вы собираетесь продавать идеи за деньги? — язвительно поинтересовался идеолог, в сладком предвкушении ответа прищурив и без того узкие щелочки глаз.

— Я сегодня ни от кого не услышал, чтобы нашим конструкторам, чертёжникам и рабочим было предложено финансирование, хотя слушал всех внимательно. Раз денег не предлагается, значит, оплачивать всё придётся самим, а это предусматривает только единственный способ ведения хозяйственной деятельности — хозрасчёт. Или у вас есть другое предложение? — перебросил я скользкий вопрос обратно, на поле оппонента.

— Значит, просто так помочь стране вы не хотите?

— Дайте подумать. В пятницу у меня свадьба, затем начнётся сессия в институте, после Нового года соревнования и надо будет разобрать завал на работе… В конце февраля, в крайнем случае, в начале марта, у меня должно появиться время на личный энтузиазм. Я наверно и денег к тому времени накоплю на оплату работы чертёжников. Значит в конце марта, а скорее всего в апреле я смогу помочь стране лично, — я сделал имбицильное выражение лица, и, рассуждая вслух, загибал пальцы, подсчитывая сроки. Шум вокруг нас затих. Все ждут реакции москвича.

— То есть за деньги вы всё сделаете быстро, а без денег неизвестно когда, так?

— За деньги мы найдём конструкторов и технологов. Объяснить, что мне от них нужно, я смогу минут за десять, а вот чтобы довести идею до рабочих чертежей им потребуется не меньше недели. Уточняю, что мы сейчас говорим про простейшие изделия. Что-то вроде красивых и качественных дверных ручек, современной фурнитуры для окон или простого рабочего инструмента.

— У нас в стране не хватает дверных ручек? — мой оппонент сделал вид, что он удивлён.

— Как может не хватать того, чего нет, — искренне удивляюсь я в свою очередь. Наш спор затянулся, и вокруг нас уже образовалось кольцо любопытствующих директоров, задержавшихся с выходом из зала, — Те страшненькие трубочки, болтающиеся на смешных накладках, или не менее уродливые силуминовые загогулины в моём понимании к качественной фурнитуре никакого отношения не имеют. Да хоть миллион таких уродцев сварганьте, они от этого красивей и лучше не станут.

— Жила страна столько лет спокойно, и вдруг появился юный гений, который собирается учить опытных конструкторов и инженеров. Ну, это ли не чудо! — в притворном восторге всплеснул руками мой собеседник.

На это высказывание я отвечать не собирался и со спокойным лицом смотрел собеседнику в глаза. Пусть покуражится, от меня не убудет.

— Позвольте, я скажу, — Виктор Семёнович подошёл ближе к столу президиума, — С Павлом я познакомился два месяца назад. Мы тогда бились над достаточно сложным агрегатом, который никак не получался. Он предложил изменить схему устройства и могу вам сказать, что именно его идея легла в основу той концепции, которая была утверждена и принята к производству. Может быть его озарение можно списать на случайность, но до этого он так же подсказал правильное решение нашим коллегам, и поверьте мне, в очень серьёзном вопросе. Самое смешное, что всё было именно так, как он говорит. В моём случае ему потребовалось именно десять минут, чтобы разобраться со сложным чертежом и внести своё предложение.

— А вы, простите, у нас кто? — второй москвич поднял голову от блокнота, в который он время от времени что-то записывал.

— Липанов Виктор Семёнович, Уральское отделение академии наук, — представился учёный.

— Очень кстати. Задержитесь, пожалуйста, после совещания. Мне надо с вами переговорить, — сверившись с записями в блокноте, негромко сказал начальник отдела легкой промышленности.

Заметив, что на меня перестали обращать внимание, я отступил за спины собравшихся директоров и не спеша пошёл к выходу. Для восемнадцатилетнего студента у меня сегодня явный перебор с разговорами. Понятно, что меня слегка высекли и проверили на прочность, но если я всё правильно понял, то отдувался я сегодня за двоих. Очень уж ловкую позицию занял первый секретарь обкома, выставив меня главным возмутителем спокойствия.

— Михаил Анатольевич, вы как думаете, откликнутся директора на наше предложение? — дождавшись в коридоре своего директора, поинтересовался я вполголоса.

— Конечно, нет. Свои отделы начнут пинать да поторапливать, — ухмыльнулся мой руководитель, предварительно оглянувшись.

— То есть всё зря? — не поверил я в такой прогноз.

— Завтра поговорим. В одиннадцать чтобы у меня был, — улыбнулся мой шеф и неожиданно подмигнул.

— Спасибо вам, Михаил Анатольевич, за помощь и советы, — озадачил я директора явной нелепицей, после чего он сам сунул мне руку на прощание, поторопившись расстаться с непонятным ему юношей.