— Да, — привстав на носочки, я коснулась губами его подбородка. — Хочу спать с тобой по ночам и просыпаться каждое утро.

— У нас принято быть вместе навсегда, — горячие ладони оглаживали моё тело, смывая пыль.

— Моногамия?

— Даже думать не смей, — зарычал он угрожающе, но я лишь улыбнулась, поворачиваясь к нему спиной и подставляя под талантливые пальцы грудь.

— Только ты… — я потёрлась о его член поясницей и запрокинула голову, успевая заметить, как мужчина закусывает губу. — Пойдём в постель, милый. Ты мне там объяснишь, о чём мне не стоит думать.

— Милый?

Воспользовавшись его секундным замешательством, я выскочила из кабинки и взвизгнула, когда, низко рыкнув, Захаров шагнул следом. Точно зная, что он не причинит вреда, всё же с бешено колотящимся сердцем я забежала в комнату и запрыгнула на кровать.

— Сдаюсь! — пискнула я и была повалена на спину. Дамир нависал надо мной, шумно дыша. — Какой же ты красивый.

— Чего? — он казался сбитым с толку.

— Ты весь красивый, — решилась его добить. — Мне нравится твоё лицо, руки… — подушечками пальцев я очертила его приоткрывшиеся губы, — у тебя роскошное тело и шикарный… Мне никогда не было так хорошо, никто с тобой не сравнится…

— Лиса, — простонал он мучительно.

— Не обижай меня, Дар, — доверчиво шепнула я. — Всегда буду верной тебе, не обману…

— Никому не позволю сделать тебе больно, — вторил он, обдавая меня жарким дыханием. — Не пожалеешь, что выбрала меня.

Он забросил мои лодыжки себе на плечи и двинул бёдрами, погружаясь в меня, заставляя царапать его кожу и вскрикивать от сумашедших ошущений. Я не смела закрыть глаза и заворожёно всматривалась в искажённое страстью лицо двуликого. Неподражаемый, сильный, горячий… Меня опрокинуло, выгнуло, распластало. Мир сузился до бьющейся жилки на шее Дамира, грохота его сердца. Захлёбываясь восторгом, я что-то кричала, рычала. Захаров уткнулся в изгиб моей шеи и плеча и прикусил кожу, запуская новую волну удовольствия.

Обняв его, зарывшись пальцами во влажные волосы, я тихо всхлипнула, очень отчётливо поняв, что он со мной очень надолго и умереть ему не позволю. Стану пищей, позволю жрать себя, но не отпущу. Не отдам смерти.

— Девочка? Ну, что ты? — мужчина ласково целовал мои веки.

— Я не хочу, чтобы ты забыл, каким был сейчас.

— Тебя не забуду, — пообещал он.

— И я тебя, — встретив губами его рот, я ответила на мягкий поцелуй. В нём было столько тепла…

Впервые я поверила, что у нас есть реальное будущее. Возможно, оно не включает детей и качели на дереве, но мы действительно можем быть счастливы. Я всегда умела мечтать.

— Моя лисичка, — Дамир завернул меня в одеяло и прижал к себе.

— Твоя… — пробормотав, я притиснулась к нему плотнее. Спорить не хотелось, да и двуликий вкладывал в свои слова совсем иной смысл, не тот, что меня пугал.

В горячих объятьях было спокойно. Мерное дыхание за спиной казалось уютным.

— Дом, — одними губами произнесла я, закрывая глаза. Именно таким я его себе и представляла.

Я нашла её пару лет спустя после, после освобождения от господина, в крохотном дворике принадлежащем уже мёртвому клану, у старого высохшего дерева. Измождённая, с тонкими ключицами видимыми в вороте распахнувшегося халата, с длинными спутанными рыжеватыми волосами, заплетенными в небрежную косу — она совсем не была похожа на женщину, которую я помнила.

— Мама? — позвала я и содрогнулась от затравленного взгляда тёмно карих глаз. Женщина змеёй метнулась, огибая узловатый ствол, и выглянула из-за него.

— Нет.

— Это я…

— Нет, — повторила она и резко мотнула головой. — Не ма… ма.

— Ты не узнаёшь меня? — я вынула шпильку распуская узел волос и шагнула к двуликой, разводя в стороны руки. — Я твоя дочь…

Неожиданно женщина выпрыгнула из укрытия и бросилась вперёд. Опрокинув меня на спину, она нависла сверху и наверняка бы располосовала мне лицо до костей, если бы я не успела прикрыться руками.

— У меня нет дочери! Нет! — она безумно оскалилась, демонстрируя кривые зубы. Такие могли появиться, если их ломали множество раз подряд и когда они не успевали вырасти — выбивали вновь.

Вывернувшись, я столкнула мать с себя и откатилась в сторону. Царапины на предплечьях, оставленные корявыми когтями набухли кровью и безумная генко, которая когда-то была моей матерью, втянула носом воздух, замирая.

— Проклятая кровь, — прохрипела она, делая шаг назад и готовясь к прыжку. Это было так явно, так неотвратимо.

— Узнай меня, — взмолилась я едва слышно.

Она прыгнула. Мы покатились по земле, обнявшись так крепко, что наши сердца отдавались в рёбра и обменялись биением. Длинные пальцы рвали мою плоть. Кровь выплёскивалась, увлажняя землю и запах мокрого метала и пыли, прибитой дождём дурманил. Женщина рычала, пытаясь добраться до моего горла. Её слюна смердела застарелым ядом.

— Мама, — прохрипела я отчаянно и в глазах цвета крепкого чая вдруг мелькнуло что-то похожее на узнавание.

— Аки… — она продолжала держать меня крепко.