— Прости меня, если не буду на высоте. Я никогда не делала этого раньше, но... я хочу попробовать.

Он отчаянно прошептал:

— Пенни, мой Бог, — смысл этой фразы она не поняла.

— Не хочешь? — спросила она его удивленная и немного расстроившись.

— Ты никогда не делала даже этого?

— Нет. Мне очень жаль.

Таким образом, решительно сделала то, что никогда не делала. Неуверенная, она стеснялась, и его желание намного превосходило по длине её возможности. В Маркусе ей нравилось всё, каждая часть его тела, каждый укромный уголок. Она попыталась не думать о том, когда и насколько она может сделать неправильно, когда и насколько ему может быть неприятно от её неопытности. Посмотрела мгновение на него и поняла, что он абсолютно не испытывал неудобство.

Маркус приподнялся на локтях и слегка расставил свои могучие ноги. Склонил голову, а глубоко в горле зазвучал хриплый стон. Он нежился от её неумелых поцелуев и наслаждался ласками её пальцев. Как будто, несмотря на всё, ему удалось получить немного эфемерного счастья.

Неожиданно, Маркус положил свою руку вокруг руки Пенни, задавая своим жестом более быстрый темп, будто хотел подтолкнуть её, привести его к оргазму. Она кивнула, и, потворствуя его молчаливому запросу, наблюдала за ним с преданностью и очарованием: губы слегка приоткрыты и сдерживаемое дыхание, как будто он живое произведение искусства. Как если бы это движение и его стоны, всё время менее приглушённые, стали б драгоценными воспоминаниями, которые она хотела собрать, сохраняя эти моменты навечно, не забывая никогда.

В самом конце, после того как он издал хриплый, более длинный стон и грязно выругался, Маркус упал спиной на кровать. Он провел по голове рукой, растирая лоб, веки и щёки.

Пенелопа подумала, что, возможно, он хотел попросить её уйти, не говоря об этом, открыто.

«Почему хорошие вещи длятся так мало, и когда заканчиваются, то тьма, кажется ещё темнее?»

Она соскользнула с постели и собрала колготки вместе со всем остальным. Она бы навела немного порядок собственно и в квартире. Сердце в её груди казалось пересмешником, который умирает после того, как спел свою последнюю ноту.

Когда она направлялась к двери, Маркус её окликнул:

— Пенни.

Резко обернулась, почти испугавшись голоса, который не ожидала.

— Что?

Маркус сел и уставился на неё. Он выглядел так вызывающе, обнаженный и сильный, так похожий на статую, украшенную знаками предков, что хотелось бы повторить каждый жест, вернуться в постель, и повторить, по крайней мере, миллион раз, все поцелуи и объятия руками, и язык внутри, и его тело повсюду. Но она бы также довольствовалась, сделав лишь его фото и сохраняя его навсегда.

Маркус открыл рот, как будто хотел добавить что-то важное.

Но сказал только:

— Ничего, — и упал на кровать всем своим весом.

Она спросила его той ночью, по возвращении с работы, под необычайно звездным небом, зачем он приходил в библиотеку. Они молчали, Маркус курил, а Пенни думала. Затем она его спросила и тишина разбилась.

Он вдохнул большой глоток дыма и сказал:

— Хотел понять, почему ещё не пришёл ответ от Франчески и напомнить, тебе принести эти деньги. Но я видел, что ты была занята, и предпочел отвалить.

— Я не была занята. Я только разговаривала с Игорем о том, что...

Маркус ей бросил неприятную ухмылку, с натянутыми вверх уголками губ, а через расширенные ноздри выпустил дым, и его глаза были бесцветны, если не считать незначительного отражения от уличных фонарей.

— Ты думаешь, меня волнует то, о чём ты и Игорь говорите?

— Ты мог бы остаться.

— О, нет, я понял твои трюки, и предпочел позволить тебе доиграть.

— Какие трюки?

— Очевидно, что ты ищешь богатого идиота, так же, как и та шлюха Ребекка. Ты пробовала с Грантом, но для тебя плохо закончилось. Поэтому теперь ты ставишь на Игоря. Ведь я не виню же тебя, верно? Все варианты хороши, чтобы убраться из этого дерьмового места, когда тебе не хватает мозгов, чтобы добиться этого другим способом.

Пенелопа вздрогнула с такой яростью, что ей пришлось слегка развести в стороны руки, чтобы не потерять равновесие.

— Но что такое ты несёшь?

— Не делай такое расстроенное лицо, я на это не куплюсь.

— Я не бросаюсь на Игоря, также как раньше я не прыгала на Гранта! Как ты смеешь? Ты действительно мудак!

— Ты посмотри, какая великая новость.

— Маркус, иногда ты кажешься почти человеком, но иногда ты заставляешь меня жалеть...

— Что отсосала мне?

— Прекрати!

— Это то, что ты сделала, разве нет? И я должен признать – несмотря, что интуитивно видно полное отсутствие практики, ты справилась не плохо. Сразу видно, что ты создана для этого вида работ.

Пенни резко развернулась и подняла руку, готовая его ударить. Но Маркус был быстрее и сильнее и заблокировал её, медленно заведя запястье за спину.

— Я понял твою игру, Пенелопа, и знай, что мне подходит, даже очень, — сказал он. Они остановились на середине тротуара, в той части, где тень делала их лица мрачными.