Она прикусила язык из-за невозможности прикусить мозг. Ненавидя себя за то, что представила — каково это, оказаться в объятьях этих рук, способных доставить больше боли, нежели ласки.

Она приготовилась пройти, пока бабушка, спокойная и счастливая, уже ожидала этажом ниже. Маркус отодвинулся назад, насколько это представлялось возможным, но имелось то пространство, что имелось. Всенепременно, слегка заденет его грудью, если пройдёт перед ним, нет, практически вплотную к нему. Эти чёртовы примитивные бабочки устроили в горле давку. Какой у него парфюм? На самом деле никакого одеколона. От него исходил аромат мужчины, чистого и немного, самую малость, вспотевшего. Он был настолько огромным, подобно дубу, возвышающемуся на пути света, что смог бы проецировать тень, такую просторную, чтобы полностью её окутать. Она макушкой едва достигала до его груди.

— Не волнуйся, я тебя не трону, — прошептал он, продолжая холодно улыбаться.

Пенни проскользнула мимо, всё ещё густо краснея. Она хотела надавать себе пощёчин. Не из-за этого мимолётного контакта, а потому что её больной мозг продолжал допытываться в тишине: «ты сделала бы это с этим парнем?

Никогда в жизни! Мысль — это только мысль!» Она ненавидела даже романы, в которых тётки лишённые гордости, мигом теряли голову, как будто судьба нажимала на переключатель, только потому, что классный парень посмотрел на них лукавым взглядом.

Предположение — это только одно предположение. Это было правдой, рациональной истиной. Она никогда не теряла голову. По правде говоря, она ещё оставалась девственницей. И это был её выбор, а не из-за нехватки мужчин, согласных сделать с ней этот шаг. На работе она встречала их достаточно каждую ночь: полупьяные парни, игриво подмигивающие и с очевидными намерениями. Но Пенни не хотела любого доступного. Она мечтала о любви с заглавной буквы «Л», известную ей по книгам. Хотела походить на Джейн Эйр. Не в том смысле, что мечтала найти сварливого мужчину с сумасшедшей женой, запертой на чердаке, а надеялась встретить большую любовь, любовь необычную и незабываемую. Одну из тех, что переворачивает твой мир, и даже если плохо заканчивается, оставляет внутри тебя неизгладимый след. Она поверила, что возможно Грант предопределён судьбой, но Грант оказался безумцем, склонным к насилию.

С этого момента, она пообещала самой себе, быть ещё более осторожной и внимательной, чтобы не попасться в ловушки лжи и других демонов. Демонов подобных Гранту, обманывающих тебя изысканными манерами, или демонов, таких как Маркус, кто казалось создан, чтобы коллекционировать наиболее античные твои части, погребённые и тайные, о наличии которых не догадываешься даже ты сама.

Итак, она быстро приблизилась к бабушке. И все же не могла не посмотреть на его спину, как он поднимался наверх, держа свой груз, словно джутовый мешок [2] , наполненный лепестками. И вновь в её голове всплыли горячие вопросы, которые она заставила себя не слышать, и оставила без ответа.

Библиотечная атмосфера всегда хорошо действовала на Пенни. Помогала чувствовать себя чистой и обновлённой, независимо от того, что случалось за её пределами. В обязанности Пенни входило систематизировать книги на полках, наводить порядок на столах и обслуживать читателей с запросами книг, требующих поиска с подъёмом по лестнице. Учитывая, что мисс Милиган, заведующая библиотекой, была дамой пожилой, имела шаткую походку, и начинала чувствовать головокружение даже при подъёме на одну ступеньку.

Кстати, Пенни как раз искала книгу, которая хранилась на одной из верхних полок. Она работала в одиночестве, стоя на удобной лестнице, оснащённой колесами, которые скользили между полками, как хорошо смазанный скутер. Иногда она развлекалась, катаясь вперёд и назад, напевая про себя песню из диснеевской «Красавицы и чудовища». Найдя книгу, она спустилась вниз довольная, что может порадовать генерала Обри, мечтавшего прочесть эту редкую книгу воспоминаний о прошедших временах.

И тут, счастье превратилось не просто в воспоминание, а в настоящее разочарование. Её поджидал Грант. Он стоял, сложив руки и прислонившись спиной к полкам. С волосами цвета мёда с апельсином, бирюзовыми глазами и улыбкой, соблазняющей глупых людей, неспособных увидеть вероломного подлеца, прячущегося внутри. Другими словами, таких глупых людей, как она.

— Привет, — сказал он. — Как долго мы не виделись?

Пенни знала, что сумасшедшим необходимо уступать и не провоцировать их, но Грант пробуждал в ней очень сильное стремление ему противостоять. Бог знает как, но он умудрялся сдерживать себя. Не было публичного проявления ярости на глазах у свидетелей, что могло бы позволить ей выдвинуть обвинение в полицию и не выглядеть при этом в роли чокнутой, которая искушает в совершении преступления Его Величество.

— Грант, мы встречаемся практически каждый день, — ответила ему. — Куда бы я ни посмотрела, вижу тебя.

— Детка, потому что я влюблён в тебя, — прокомментировал он, не переставая улыбаться и демонстрируя эти проклятые идеальные зубы – следствие ношения брекетов на протяжении всего детства.

— У тебя странное проявление любви.

— Лучшее проявление любви, детка, — прошептал он, приблизившись. — Я не могу без тебя жить.

— Этот вид любви включает в себя попытку изнасиловать?

— Да брось, тебе же понравилось, Пенелопа, — его губы замерли у самого уха, и кишечник Пенни сжался подобно удаву вокруг умирающей ящерицы. — Дорогуша, ты шлюха с лицом ангела.