Она уничижительно посмотрела на него.

— Просто потому, что кто-то работает официанткой в баре сомнительного вкуса и вынуждена одеваться, как нимфетка — не значит, что она шлюха.

— Никогда не думал что-то подобное. Я просто пытался понять, как получилось, что та, кто выглядит как шестнадцатилетний подросток, едва покинувший обитель монахинь, отправляется на ночные прогулки в прикиде, как будто собирается заниматься на улице проституцией. Но это, очевидно, твоё дело.

— Очевидно.

— Только не позволяй изнасиловать тебя, когда я рядом, иначе придётся вмешаться, а мне проблемы не нужны.

— Если это должно будет случиться, разрешаю тебе не вмешиваться.

— У меня много недостатков, но трусом я никогда не был.

Не будучи в состоянии контролировать себя, Пенни внезапно спросила его:

— Какие у тебя недостатки?

Маркус засмеялся с царапающим и раздражающим звуком.

— Произвожу всегда этот эффект на наивных цыпочек. Не знаю почему.

— О чём ты говоришь?

— Они начинают с вопросов: кто ты, что делаешь, какое твое прошлое, возможно, я могу тебя спасти своей любовью. Ты должна знать, что я не сплю с девочками-подростками.

Пенни вытаращила глаза и заявила в ужасе:

— Ты сумасшедший!

— А вот и нет. У тебя это написано на лице, всё-таки я многих попробовал. Прими холодный душ. Я не дотронусь до тебя даже пальцем, если ещё не исполнилось восемнадцать лет. Не хочу создавать проблемы.

— Мне двадцать два года! — сухо ответила она, сразу сообразив, что данная реплика не была правильной.

— Говоришь правду? Не дал бы тебе. В любом случае, не трону тебя всё равно.

— Ты ненормальный! И мне немного противен! Вообще, как мы дошли до этих разговоров?

— Ну, чтобы разъяснить всё и сразу. Повторяю, не желаю иметь проблемы. Я задержусь в этих краях только на два месяца. Не стремлюсь создавать отношения и не ищу врагов. Поэтому совершенно бесполезно, если ты попытаешься.

— Да кто собирается приставать к тебе? Тебе никогда не говорили, что ты немного хвастлив?

— Да, и обычно говорят, прежде чем умоляют трахнуть их до изнеможения.

— Окей, а сейчас прекрати. Мы практически пришли, можешь уходить, и лучше, избегай здороваться со мной при встрече.

— Для меня не будет проблемы сделать вид, что тебя не существует. Понятия не имею как тебя зовут и мне не интересно это знать.

— А у меня нет ни малейшего желания говорить тебе своё имя!

— Очень хорошо. Если обычно, ты возвращаешься в это время, постараюсь задерживаться в следующие вечера, чтобы больше не встречаться с тобой.

— Молодец, освободишь и меня от занозы в заднице.

Маркус приложил два пальца ко лбу, изобразив подобие военного приветствия, и остановился прикурить другую сигарету. Пенелопа ускорилась и удалилась от него, уставшая и чувствуя отвращение. Она не желала иметь ничего общего с этим мужчиной, чтобы не совершить ошибку на всю оставшуюся жизнь.

Когда Пенни нервничала, то вернуть своё хорошее настроение у неё получалось двумя способами: во-первых – она вдыхала ароматы, издаваемые книгами, во-вторых, делала себе яркий маникюр. Сегодня после обеда, сопротивляясь своему назойливо плохому настроению, она оказалась с десятью ногтями, окрашенными в зелёный цвет от «Тиффани» и декорированными мордашками панды. Кроме того, она купила яркую фиолетовую тушь, которая придавала ей странный, смутно фантастический и инопланетный образ. Но даже эти приятности не смогли успокоить её туманное настроение. Она нервничала из-за Маркуса и не выносила факт, что нервничала именно из-за него. Как он посмел, этот, только что прибывший тип, неотёсанный и наглый, воображающий себя неотразимым? Он предположил, что она хочет переспать с ним! И мало того, он даже позволил себе отказать ей, дважды!

Не то чтобы она не думала об этом, и если быть откровенными: то было бы лицемерно это отрицать. Она думала, и ещё как. Она думала об этом каждый раз, когда встречалась с ним. Она думала об этом также, когда не видела его и надеялась увидеть снова. Она вела себя как Снежная королева, но подглядывала за ним охваченная желанием. И она ненавидела чувствовать себя подобным образом: не выносила, что прожив до двадцати трёх лет без особых искушений, вдруг, обнаружила себя зацикленной сразу на всех непристойностях. В конечном итоге, каждый квадратный миллиметр Маркуса, казалось, предназначался для разжигания желания совершать неподобающие поступки. Он походил на мужчину, сошедшего с обложки «Men’s Health». Казалось, что самый привлекательный из этих мускулистых татуированных мужчин, позирующих в соблазнительной позе на глянцевой бумаге журнала, пересек трёхмерный портал и появился в её жилом доме. Единственное – ему недоставало улыбки, какую на фото демонстрировали модели. Маркус, в отличие от них, всегда злился. Его глаза, цвета ледяного моря, были лишены света. Он производил впечатление того, кто видел и делал вещи, лишившие его души. И она его хотела, окей, она его желала. Воображение Пенни имело постоянно включённый красный свет. Её чувства страдали от бессонницы. Когда она встречала его, то испытывала обжигающие страдания.

Но она не могла смириться, что он воспринимал это как должное, и сравнивал её с озабоченными цыпочками, преследующими его! И прежде всего, унижал её, отвергая и рассматривая как соплячку, лишённую привлекательности.

Имея эти тысячи узлов гнева, скрючивающихся внутри неё, несмотря на весёлые ногти и цветные ресницы, она прошла через дверь здания и практически столкнулась у входа с незнакомцем. Он был высоким парнем, в пиджаке и дешёвом галстуке; его внешний вид производил впечатление низкооплачиваемого государственного служащего.