Шрифт:
– Прочтите, дядя.
Снова откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Слышу шелест осторожно взятого листа и тихо прочитанное.
'Трагедия на озере Пасс'
– Не понимаю, Клайд... О чем эта заметка?
Я тихо вздыхаю, успокаиваясь.
– Просто прочтите...
Глаза мои все ещё закрыты. Молчание. Чуть слышный шелест бумаги в его руках. И через несколько мгновений - треск огня в камине стал тоном выше, по комнате пошел запах дыма. Открываю глаза. Дядя наклонился к огню и длинными каминными щипцами тщательно перемешивает угли, следя, чтобы сгорело все. Встаю и подхожу к нему, он вздрогнул, когда я поднялся с кресла. Долгие мгновения стоим рядом, глядя на язычки пламени, пожирающие последние буквы крупно набранного заголовка. Огонь подвел ещё одну черту, перед моими глазами ночной костёр на берегу Могаука и падающие в него письма. Сгорающее прошлое.
– Клянешься?
– Клянусь.
Дядя молча отошёл к небольшому шкафчику, распахнул дверцы, звякнуло стекло, послышался звук чего-то наливаемого. Оборачиваюсь и принимаю протянутый низкий стакан. Сходу делаю солидный глоток, это обжигающее чувство мне сейчас необходимо, дыхание перехватывает и закашливаюсь, крепко... Дядя знает толк. Он подошёл ближе и тихо произнес.
– Вот так, значит, все было задумано, Клайд.
Смотрит прямо в глаза.
– Убийца Грифитс. Лжец и подлец Грифитс. Клайд Грифитс. Да?
Не мигая встретил его взгляд.
– Да.
– Но что же произошло?
Дядя отошёл к окну и распахнул занавески, погасив верхний свет, теперь комнату освещает только горящий не в полную силу камин. Его причудливо пляшущие на стенах и наших лицах блики смешались со светом фонарей снаружи.
– Я рад, что этого не случилось, Клайд. Поверь, я рад за вас обоих. За Роберту. Но все же... Ты одумался, переменился так внезапно...
Я молчу, пусть теперь он выговорится.
– Десять минут назад я презирал тебя, ты вызывал отвращение. Твой рассказ... Эта девочка, Роберта... Что с нее взять, нет, дай мне теперь сказать.
Он взволнованно заходил по полутемному салону, его огромная тень замелькала на стенах и потолке, вторя движениям.
– Что с нее взять, полюбила, поверила... Наивная, неопытная...
Мне показалось или в голосе дяди что-то прозвучало, не сказанное? Боль? Страх? Прошлое? Странно... Но он продолжает.
– А вот когда мой племянник, член семьи - подлец и убийца... Клайд, если бы ты это сделал и тебя бы поймали, я ни шагу бы не сделал ради тебя, Богом клянусь. Пусть позор, пусть что угодно... Даже казнь.
Дядя вновь прошёлся по комнате, остановился и продолжил, резко повернувшись ко мне.
– А если бы даже... Как ты собирался потом смотреть Сондре в глаза? Как бы повел ее к алтарю? Как бы твоя рука поднялась надеть ей на палец кольцо?
Молчу, ибо ответы на эти вопросы он не ждёт. Нет их, ответов.
– Так что же произошло, каким чудом вы теперь с Робертой муж и жена и ты не выглядишь несчастным от этого факта, Клайд?
Дядя успокоился, в конце концов, убийства ведь не произошло и племянник оказался не подлецом. И теперь он хочет разобраться.
– Хотите знать, как это произошло?
– Да.
23.45
Я и Сэмюэл Грифитс стоим на темной пустынной улице, прохладный ветер шелестит кронами высоких вязов. Перед нами темный двухэтажный дом, ни огонька за его плотно закрытыми окнами.
– Зачем мы здесь, Клайд?
Дядя говорит шепотом, ему не по себе, оглядывается по сторонам.
– Вот ее окно, - показываю на черный прямоугольник, возникло странное чувство. Берта сейчас ждёт меня дома, а ощущение, что она тут.
– Здесь она сидела ночи напролет, безнадежно ожидая, что придет, поможет... Что-то наконец, решит... Да просто посидит с ней...
Грифитс удивлённо посмотрел на меня.
– Ты как будто говоришь не о себе...
– А это так и есть, дядя.
– То есть?
– Сейчас объясню.
Он глубже засунул руки в карманы плаща, глядя на темное окно, пытаясь представить себе, как это, безнадежно отчаянно ждать. Не получится, дядюшка. Не получится.
– Роберта просто взмолилась - помоги... спаси... не дай умереть...
Дядя застыл.
– Она...
– Она чувствовала, что умрет. Видела сон про озеро и лодку, она тонула, протягивала руки... Умоляла помочь... Она рассказала мне.
– Господи...
Сэмюэл затряс головой, отгоняя видение. И я закончил этот долгий рассказ.