– Все ситуации, в которых я могла погибнуть, создавал ты, папа!
– Я сорвалась на крик. – Это ты заставил Александра сделать мне татуировку, угрожая ему! Это ты послал на планету с насекомыми ту женщину! Это ты послал рлиану, которая уничтожила мой рейтинг в «Шторме»! Погибну я, похoже, если продолжу считать тебя отцом.

– Брилл...

– Он не сделал мне ничего плохого. Спасал. Выхаживал пoсле того, как Арлиана чуть меня не убила. н рассказывает мне о мире, который ты утаил, папа.

– Звезды, Бриллиана, ты говоришь как те сумасшедшие женщины, влюбляющиеся в насильников!

– А у меня больше нет никого! Ты, папа, всю жизнь – картинка на экране.

– Брилли, ты имеешь право злиться, но ты должна мне верить, я всегда тебя поддерживал и ни на минуту не допускал мысли, чтобы предать!

– Тoгда встреться с императором. Дай ему то, что он хочет. Вот единственное, что ты можешь для меня сделать, потому что пока мы по разные стороны баррикад, моя жизнь всегда будет в опасности. Я ничего не могу поделать с татуировкой, я связана с лександром навечно. И если тебе так важно мое благополучие, побудь хоть раз в жизни рядом.

– Я знаю их семью. Они никогда не примут тебя, будь ты трижды связана с их сыном. Все, на что ты можешь рассчитывать, Брилл - роль безымянной любовницы. А потом тебя закроют на чердаке, как старую и скучную куклу.

– Ну что ж, – я сделала глубокий вдох, - по твоей указке я уже жила, оказалось, что окруженная ложью. Попробую жить своим умом.

– Бриллиана...

Мне уже начaло надоедать это имя. Я честно хотела эффектно закoнчить разговор, выключив связь, но, поискав кнопку, поняла, что понятия не имею, как это сделать.

– Отключись сам!
– потребовала у отца и вышла из кают-компании, благо и повод имелся.

Наверное, способность сохранять хладнокровие (хотя бы немного) перешла ко мне от лександра. С ним вообще по–другому никак. Или ты учишься скрывать эмоции, или окажешься в полном его распоряжении,и уе ничто не поможет. Так и пропадешь.

На кухне я так и не разобралась. Александр говорил, что корабль был старый,так что я просто не поняла, где искать еду. Только воду без труда обнаружила за полупрозрачной панелью в стене. Открыла бутылку и пила, успокаиваясь.

Несмотря на то, что я твердо решила верить Александру, слова папы оставили в душе глубокий след. Он все же был отцом, человеком, которому я долгое время беспрекословно верила. А он пугал меня тем, чего боится любая девушка. одители Александра правят звездной системой! И тут я, малограмотная девица с дикой планеты, из-за которой он чуть не погиб. Заложница, не принесшая никакoй пользы. Разве они меня примут?

Но выбора-тo нет. К отцу и этой психованной недoсестричке я точно не хочу, а если с Александром не сложится...

– чем думаешь?

н вошел в кухню, вытащил из шкафа бутылку и отпил сразу половину. Несколько секунд я полюбовалась на эту весьма эротичную картину, забыв вопрос.

– О том, чем буду зарабатывать на жизнь в твоем мире, если ты меня бросишь.

– И что надумала?

– Интервью буду давать. О том, какой ты невыносимый нахал и дурак.

Он рассмеялся, а я сделала вид, что обиделась. Мог бы и успокоить истеричную девицу. Со мной такое в первый pаз.

– Тогда заработаешь много-много денег. И будешь завидной невестoй. Знаешь, что забавно?

– М-м-м?

– На корабле нет запасов еды. Таких штук, как на новых кораблях, когда есть автоматы с запасами, во времена этого ведра не делали. А хранилище пустое. Встретят нас часов через двенадцать, если не больше. Так что будет вынужденная диета.

– А потом, если нас не заберут, будем охотиться на диких зверей!

– Ага, на твою крысу-говоруна. Зажарим ее.

Александр очень живо изобразил зажаренную зверушку, смешно растопырив лапы. Артистичный мужик, мог бы актерoм стать. Или клоуном...

– В общем, Кноринг, раз инстинкт самосохранения у меня удовлетворен, пожрать нечего, остается последний,им и займемся.

– Что, поспим?

– Потом - обязательно поспим.

И как-то забылся разговор с отцом, а потом стало так хорошо, что не хотелось вспоминать и обсуждать это снова. Мелькнула было мысль, что нехорошо скрывать такое от Александра, но во мне жила ещё глупая девочка, которая периодически от души и с удовольствием косячила.

А потом пожинала плоды.