— Я нечаянно, эсс, — шутливо повинилась Тьяна.

— Вы не получали сведений от брата? — сменил тему Хойр, — мне сообщили, что он уже освобожден из тюрьмы. Должно быть, совсем скоро придет письмо.

— Благодарю, эсс, это прекрасная новость, — обрадовалась Тьяна. — Вы не думайте, мой брат, он… я хочу сказать, что он хороший и мы всегда прекрасно ладили. Конечно, его ошибка дорого нам стоила, но Брен больше не сделает ничего подобного, я знаю.

— Конечно, миледи, — охотно согласился Хойр, с сожалением отставил вновь опустевшую чашку и встал, — я буду сообщать вам все свежие новости, и про дерево тоже. Беседа с вами просто добавила мне сил, миледи.

— Обращайтесь, эсс, — улыбнулась Тьяна, — всегда вам рада.

— Ах, да, вот, — он достал из кармана что-то, завернутое в платок, развернул, — это вам. Ношу со вчерашнего дня.

Это было увеличительное стекло Тьяны, которое Хойр потребовал для изучения. Сразу после отъезда тети Эллы потребовал.

— Я очистил его от наслоения некоторых эманаций. Не знаю, насколько это было серьезно, но лишь случайные эманации, конечно. Эта вещь никогда не была специальным артефактом — уже хорошо. Но она могла сыграть роль спонтанного артефакта в истории с вашим призраком, миледи. Будьте осторожны.

— Благодарю, эсс, — она взяла стекло.

— Я, каюсь, хотел отдать его в полировку, но без вашего разрешения не рискнул, — сообщил Хойр, — и можно заказать недостающую крышку. Или вы хотите сохранить эту вещь в первозданном, так сказать, виде? В таком, как получили ее?

— Наверное. Мне самой не нужно стекло, я хорошо вижу, — Тьяна повертела в руках вещицу, — а о какой крышке вы говорите?

— Ну, как же. Она надвигалась с двух сторон и была закреплена вот здесь, — колдун показал на отверстие. — Возможно, на ней был рисунок. Но крышка была, миледи. Если хотите, я покажу вам такое же с крышкой.

Она была закреплена вот здесь, — он показал пальцем на зазор в отверстии.

— У нас дома стекла без крышек, — пожала плечами Тьяна, — но благодарю, эсс. Графиня Каридан не упоминала про крышку, по ее словам, в отверстие была продета шелковая лента. Наверное, герцогиня надевала его на шею. А герцог потом бросил его в море.

— Я верю, миледи. Прежний герцог был весьма вспыльчив. Ничего общего с нынешним, — Хойр поклонился, — желаю вам хорошо провести остаток дня, миледи.

Оставшись одна, она опять принялась рассматривать стекло, потерла пальцем оправу. Да, поцарапанное, да, потемневшее. Но стекло не разбилось, а оправа серебряная, это вещь из дорогого набора для рукоделия. Оправа, конечно, выглядит не идеально, морская вода не щадит серебро. А рисунок на загадочной крышке? Странно думать, что крышку убрали затем, чтобы леди Тьяна могла вдернуть ленту и надевать стекло на шею. Может быть, так удобнее, конечно, но для этого проще было бы приобрести другое стекло. Герцогине достаточно было отдать распоряжение — на следующий день, если не раньше, у нее были бы любые стекла. Кстати, ни мама, ни Дивона, которые пользовались такими стеклами, не стремились повесить их на шею — не очень было нужно?

Мать Валантена нарочно убрала эту крышку? Зачем?..

Рисунок на крышке, может быть, делал эту вещицу узнаваемой. А почему разгневался герцог?..

Оправа вокруг стекла — гирлянда из листьев.

Обратиться к ювелиру — решила Тьяна. По крайней мере, он может сказать, уникальна ли эта вещь, или такие рисунки повторяют во множестве. Все-таки не золото. Достаточно дорого, но не слишком.

Она скажет Валантену, что желает себе что-то заказать. Тем более и герцог намекал, что в ее шкатулке для драгоценностей должно быть все необходимое. А что заказать? Какие-нибудь серьги, к примеру.

Заказать придется, чтобы оправдать приезд ювелира в замок.

В комнату проскользнула Эна и принялась собирать со стола посуду.

— А графиня Каридан заболела, миледи, — сообщила она, между делом, — уже послали в Ниверсолл за доктором, и наш эсс Хойр тоже пошел к ней. Бедняжка, в ее возрасте, и такие переживания!

— Она очень плоха? — встревожилась Тьяна, — что говорят?

Пусть старая леди и любящая тетушка покойного Вилена Каридана, все равно Тьяна испытывала к ней самые добрые чувства. И еще огромную признательность.

— Думаю, ей скоро станет лучше, — уверенно заявила горничная, — ведь она так мечтала, чтобы наша леди

Уна вышла замуж за ее сына! И теперь это случилось. Так что, я думаю, миледи, она быстро поправится.

Я бы точно не надумала умирать, если бы сбылось мое самое заветное желание!

Вопреки оптимистичному прогнозу Эны, графиня заболела серьезно и надолго. Лекарь из Ниверсолла тоже обвинил во всем волнения и возраст, заявил, что старая леди пролежит не менее недели, прописал снадобья и эликсиры, и Хойр с этим был всецело согласен. Тьяна навещала ее каждый день, иногда вместе с Уной. Обожаемый своими женой и матушкой Эркат тоже заходил часто. Графиня при виде их расцветала, становилась разговорчивой, вспоминала события своей молодости, половину которой она провела, служа при королевском дворе. Ей было, что вспомнить. Однако визиты быстро ее утомляли, и она засыпала на полуслове.

Заглядывала и Овертина, на правах хозяйки или, точнее, выполняя хозяйские обязанности. Ей герцогиня не рассказывала о своей молодости, все ограничивалось выражением любезного радушия с одной стороны и признательности с другой. Однажды Тьяна услышала реплику, брошенную Овертиной на какой-то замечание герцога:

— Нам повезло. Смерть сразу двоих Кариданов на земле Нивера — это было бы чересчур.

С сутью утверждения Тьяна была согласна — да, это было бы именно чересчур. Но говорить такое вслух?