Раздался истеричный крик сестры. Звуки борьбы. Сквозь щёлочку в досках увидела, как выходит из дома разъярённый лысый ублюдок, как швыряет за шкирку Кошку лицом в грязь, как наступает ей на спину, как Рика пытается бороться что есть сил, но чуть ли не задыхается в размокшей земле.

— Где тёмная? — голос разбойника, который убегал за моей сестрой. И тут же её визг и новая попытка вырваться. — Заткнись сучка, визжать позже будешь.

Удар кулаком по лицу и сестра падает рядом с Рикой.

Холодная дрожь проходится по телу. К горлу подступают рыдания, истерика так близко, что мне стоит титанических усилий, чтобы не выдать себя, чтобы не издать ни звука.

Жуткое осознание приходит только сейчас. Я не спасу их. Никак. Я ничего не могу сделать. Это конец. Они умрут. И скорее всего я уже не дойду одна. Мне придётся вернуться. Или я даже не смогу вернуться — меня сожрут дикие звери. Я умру тут от голода. Или меня всё-таки сейчас найдут и убьют со всеми.

— Она ослепила меня и выбежала куда-то. Далеко не уйдёт, она где-то в этих домах. Или в лесу. — озлобленно пробасил лысый.

— Плевать на неё. Нам хватит и этих. Можно их трахнуть, с оборотня содрать шкуру, и потом съесть. Их мяса хватит на пару недель, если не убивать сразу.

Мне показалось, что я превращаюсь в живую статую. Мёртвое изваяние. Ещё немножко и меня не станет — до того мне жутко. Кажется, будто сердце остановится от страха. От осознания того, насколько плохой конец наступает. Я…. Мы все….

— Пошли! Если попадётся — хорошо.

Запах пота, проклятой осени, холода, заката. Привкус крови на языке. Приторный, железный, тошнотворный. Приглушённое мычание Рики. Потускневшие волосы Элики. Собственный страх, который бьётся в туманную завесу шока.

И мутный блеск лезвия старой косы, поросшей мхом, справа, так близко.

Секунда, словно удар в огромный гонг.

Амбал взваливает Рику на плечо, пряча её из зоны видимости.

Вторая, ещё один, более громкий.

Мелкий разбойник хватает Элику за ворот плаща и засасывает её губы в поцелуе.

Третья.

Они повернулись к сараю спиной, делая первый шаг куда-то….

Четвёртая.

Почему меня не стали догонять, как её? Они ждут, что я выйду?

Пятая. В ушах звенит бьющееся стекло, тысячи цикад, волчий вой.

Да, я выйду, сукины дети. И моё лицо станет последним, что вы увидите.

Словно во сне, я делаю рывок к косе. Поля зрения сузились до одного единственного объекта. Сама не понимая какими силами, следующим движением я оказываюсь достаточно близко к амбалу. По пальцам проходятся синие искры, истощая резерв, ударяя в мышцы безумной силой, оставляя раны на руках.

Коса со зловещим «вших» вгрызается в спину жирной твари. Словно зубочистка в яблоко. Прилагая чуть больше усилий, я вытаскиваю её, и не замечая ничего, кроме второго ублюдка, дёргаю лезвие у его шеи.

Но мощи, чтобы сбрить его голову, подобно стогу сена, мне не хватает. Бородач падает и начинает захлёбываться в крови. Несколько ударов обратной стороной лезвия мне приходится сделать, чтобы добить его. В темнеющих глазах агония, ужас и непонимание.

Чья-то мощная рука смыкается на моём запястье, и судорожно сдавливает его, получая последний удар косой по шее. Мне не хватает сил, чтобы отрубить голову упавшего целиком. Адреналин начинает отступать, и мне не хватает сил даже чтобы стоять.

Картинка перед глазами становится более чёткой. Кровь на руках — неистово алой. Прибирающий до костей мороз проходится по телу. Жуткое осознание…

Я…

Убила…

Первый раз я очнулась от заходящегося в истерике голоса сестры, и смачных ударов по щекам. Небо запомнилось чёрным, как смола. На его фоне рыжее пламя волос Рики казалось удушающим и жутким.

Я закрыла глаза, и погрузилась в тягучий дёготь беспамятства, где мне виделись образы разбойников, распадающиеся на части. Чьи-то крики, погоня, тошнота.

От тошноты я очнулась второй раз, поняла, что меня трясёт, морозит, и что-то подкатывает к горлу. Что было вокруг — я не понимала. Какие-то деревянные стены, сплошная комната без входа и выхода. И приторно-тошнотный запах лекарских трав, которые пихали мне под нос.

Мне показалось, что я не чувствую рук, будто они онемели, отпали. После очередного рвотного позыва я снова ушла в обморок.

И снова видела лица этих мужчин, которых я убила. Видела словно со стороны, как моё невольное оружие вгрызается в их плоть. Видела жнеца, вытягивающие их души из тел. Запах озона бил в ноздри, перемешиваясь с вонью трав, с металлическим привкусом крови во рту. Мне хотелось рыдать, но слёзы застряли в глазах острыми ледяными иголками.