Однако политическая традиция оказалась устойчивой, во многом благодаря авторитету родоначальника фамилии. Как бы не пытались очернить хана Уруса его недоброжелатели, все помнили о заслугах хана которого не смог одолеть даже грозный Тимур.

Во многом благодаря славе Уруса, его потомки сумели одолеть всех конкурентов в борьбе за власть в казахских степях. Именно правнуки хана Уруса – Джанибек и Керей согласно господствующей версии считаются первыми казахскими ханами. Хотя, конечно, это не совсем верно поскольку в корне противоречит историческим преставлениям самих степняков. Не случайно, что «Урусовым юртом» называли Казахское ханство в своей переписке ногайские бии. Некоторые старинные казахские исторические сказания, записанные еще в самом начале XIX века, также называли Уруса основателем казахского государства. На основании этих, а также многих других сведений, часть историков (к которой относится и автор этих строк), полагает, что первым казахским ханом по справедливости следует считать именно хана Уруса.

Вполне вероятно, кстати, что именно Урус-хан стал прообразом мифического хана Алаша фигурирующего в качестве основателя казахской государственности в большей части казахских легенд. Первым из исследователей эту мысль еще в XIX в. высказал Л. Мейер, который, комментируя сведения А. И. Левшина об Урусе и Алаше, отмечал, что «едва ли это не одно и то же лицо».

Достаточно подробно эта версия проработана Ж. Сабитовым в статье «Алаша-хан». Как в ней справедливо отмечено, тождество Урус-хана и Алаша-хана подтверждается и сведениями, собранными Ч. Валихановым, в которых прямо говорится о том, что сыновья мифического Алаша-хана, так же как и сыновья реального Урус-хана, были убиты Тимуром. Примерная дата строительства и поныне сохранившегося мавзолея Алаша-хана также совпадает по времени с годами правления Урус-хана.

Историки часто говорят о том, что при оценке тех или иных событий прошлого обязательно необходимо исходить из объективных условий, которые существовали на тот момент. То есть, грубо говоря, нечего лезть с вопросами соблюдения прав и свобод человека и гражданина куда-нибудь в эпоху мрачного средневековья. Такая точка зрения, безусловно, имеет право на существование, иначе большую часть исторических героев (коими в основном являются воители и правители, пролившие моря человеческой крови) всем народам придется списать в утиль.

В этот раз автору этих строк хотелось бы привлечь внимание читателя к одной из таких исторических фигур, каковой в истории Дешт-и Кипчака является беклербек Едыге. Так сложилось, что казахские ученые практически не занимались исследованием его роли в отечественной истории. Причем даже нельзя сказать, что тому мешали какие-либо запреты Москвы, поскольку два десятилетия независимости абсолютно ничего не изменили. Подобное положение дел связано, скорее, с произошедшим разделением истории Великой степи. Ныне, за право исключительного обладания одними персонажами еще ведутся ожесточенные споры, другие давно остались никому не нужны, а третьи без особенных трений отошли в число предков какого-то конкретного современного народа. В числе последних оказался и Едыге, едва ли не единодушно признанный “основателем Ногайской Орды” и соответственно оставленный ногайцам, хотя в последние годы на территории одного из крупнейших субъектов Российской Федерации ему все чаще присваивают статус “татарского национального героя”.

Прежде всего, следует отметить, что Едыге являлся самой культовой фигурой в степном эпосе. Если остальных героев богатырских сказаний еще как-то можно локализовать, то предание о Едыге свято хранилось среди башкир, казахов, каракалпаков, кыргызов, татар “кочевых узбеков” и других тюркских народов. Кроме того, если в случаях со многими другими персонажами истории исследователи сталкиваются с недостатком источников, то в отношении Едыге ситуация совершенно иная. О нем помимо самих степняков писали арабы, персы, литовцы, русские и даже испанцы. Разумеется, подобное обилие исторического материала существенно облегчает работу историков, но кое-какие моменты его жизни до сих пор остаются окутаны тайной.

Согласно сообщению Кадыргали-бека, Едыге родился около 1356 г. Он принадлежал к племени мангыт, входившему в состав Ак-Орды – левого крыла Улуса Джучи (Золотой Орды). Вопрос непосредственного происхождения Едыге неоднозначен. Так, согласно сведениям Кадыргали-бека, отцом Едыге был Кутлыкия, убитый ханом Урусом. В то же время, Муин ад-дин Натанзи называл Едыге сыном эмира хана Уруса – Балтычака. В данном случае, один из источников трудно предпочесть другому. Муин ад-дин Натанзи от других персидских авторов отличался глубокой информированностью и в своей работе основывался на не дошедших до наших времен тюркских источниках, но и Кадыргали-бек в силу своего происхождения также превосходно разбирался в вопросах степной истории. Может быть, ответ на этот вопрос кроется, например, в казахском эпосе, согласно которому отцом Едыге был Куттыкия (то есть тот же Кутлыкия Кадыргали-бека), погибший незадолго до рождения своего сына. Как повествует сказание, в результате различного рода передряг, новорожденный сирота был взят на воспитание Жылкыбаем, которого в таком случае можно отождествить с эмиром Балтычаком.

Детство и юность Едыге пришлись на период “Великой замятни”, в которой в результате ожесточенной борьбы за престол между различными претендентами пресеклась династия, ведущая свое происхождение от Бату-хана, и Золотая Орда пала. На месте правого крыла образовалось несколько улусов, правители которых продолжали терзать друг друга, но ни один из них не обладал талантом и поддержкой населения в такой степени, чтобы восстановить порядок. Вскоре, не понимая, на кого нужно ориентироваться в такой анархии, перестали подчиняться Булгария, Литва, Русь, Хорезм. Более того, пользуясь ситуацией, вчерашние данники даже стали совершать успешные походы на правителей отдельных частей Орды и наносить им поражения.

Ак-Орда некоторое время оставалась в стороне от всех этих процессов. Хан этого улуса Чимтай, несмотря на давление своего окружения, категорически отказывался каким бы то ни было образом ввязываться в борьбу за престол. Но после смерти ак-ордынского правителя в 1368 г., когда на сыгнакский престол взошел его сын Урус, все изменилось. Первым делом, новый правитель стал чрезвычайно жестко искоренять малейшие попытки ослушания своих подданных. Одним из первых за подобный проступок был казнен чингизид Туй-ходжа, и, видимо, такая же участь выпала на долю отца Едыге – Кутлыкии. После этого Урус двинул свои войска на запад, к середине 70-х гг. овладев Сарайчиком и Сараем. Фактически в этот момент для восстановления державы оставалось сделать всего один шаг – расправиться с Мамаем, контролирующим территорию к западу от Волги. Это была не очень трудная задача, поскольку мятежный темник не располагал серьезными силами, опираясь только на народы Северного Кавказа. С 1374 г. ему перестал выплачивать дань московский князь Дмитрий Иванович (впоследствии получивший прозвание “Донской”), и Мамай ничего не сумел с этим поделать. Но оказалось, что для самого Уруса главным врагом в это время являлся вовсе не Мамай и даже не бывшие золотоордынские вассалы.