– Когда что? – Арлина откусила сочную морковку да так и застыла с ней во рту, заслушавшись историй мадам Потаж. 

– Они поехали верхом прогуляться. Лошадь миледи понесла и скинула её. Обратно вернулись на его лошади. Леди Лавиндер слегла и лежала в постели три дня, не вставая, и все три дня милорд не отходил от неё, растирал ушибы и видел её, в чём мать родила, – последние слова служанка договаривала уже шёпотом. – В наших краях после такого обычно сразу женятся! 

– В наших краях после такого сочиняют позорные частушки, – выдавила Арлина, вспоминая, как на глазах у всех на площади разорвала платье и гуляла в одних панталонах. 

– Теперь осталось всего ничего. Я сама вчера слышала, как милорд обмолвился этому своему клыкастому уродцу, что миледи сводит его с ума. Так и сказал, дескать, «ненавижу её всем сердцем, но лишь потому, что знаю, жить без неё не смогу и никогда не смогу её отпустить». Вот как! А он у нас не любитель откровенничать. А тут вот взял и расчувствовался. Видимо, накипело. Я аж прослезилась, когда услышала. 

– А она его любит?

– А как его не любить? У него, конечно, характер не подарок, но лучшего хозяина я и желать себе не смею.

– Я безмерно ценю вашу преданность, мадам Потаж. – Обе – Арлина и кухарка – вздрогнули, услышав за спиной сварливый голос лорда Тайернака. – Но мне стало крайне любопытно, когда же преданные слуги соизволят подать ужин?

Кухарка заохала и бросилась извиняться, а Арлина, заливаясь краской от стыда, усиленно куталась в полупрозрачный палантин, стараясь скрыть свою наготу от пристального взгляда старика. 

– С кроликом так уж и быть можете не торопиться, – остановил Тайернак хлопочущую служанку. – Вино ещё не выветрилось, и сил у меня полно. Я лишь зашёл проверить, как выполняются мои условия, и я доволен тем, что увидел. 

Колдун бросил ещё один взгляд на Арлину, развернулся и зашаркал к выходу, сильно сутулясь. 

– Ох, как я оплошала, – запричитала мадам Потаж, разгоняя полотенцем пар от приподнятой с кастрюли крышки. – Столько лет служу в этом доме, и именно сегодня хозяин первый раз соизволил сюда заглянуть. И надо же! Именно в этот день у меня потолок в жиру, кролик ещё не готов, и ты полуголая тут в самом центре кухни красуешься. Вот что он подумает? 

Арлина равнодушно пожала плечами, промычала в ответ нечто нечленораздельное и откусила ещё морковку. 

––––––––––––––

*Потаж – (с фр. potage) суп, в котором овощи (и иногда мясо) варят в воде до тех пор, пока не получится густой суп, своего рода суп-пюре.

**Час суслика – примерно 5 часов утра. 

***Здесь и далее по тексту главы Грибо демонстрирует широкий кругозор знаний, успешно цитируя (иногда не дословно) А. Дюма (отца) и Эпиктета.

Утро следующего дня выдалось сырое и туманное. Всю ночь Арлина не спала. Перед глазами то и дело всплывали образы старика, Грибо, мадам Потаж, а к полуночи к ним добавился Пакстон. Когда же удалось всех прогнать, начала ныть голова. В том самом месте, где ещё не до конца зажила рана и кровь время от времени сочилась, стоило легонько потянуть за волосы или невзначай коснуться глубоких царапин. Можно было, конечно, встать с кровати и попросить Тайернака о помощи, но стоило Арлине на мгновенье представить, как тот дотрагивается до неё кривыми костлявыми пальцами, как девушку сразу коробило, и она решила, что стерпит что угодно, только бы не оказаться один на один с колдуном. 

Когда боль утихла, начались сомнения. Что если рассказы старика – сплошные враки про эликсир? Что если и сон – тоже враки? Не снится же он уже столько ночей. Хоть бы раз заявил о себе со дня свадьбы, хоть бы раз напомнил о грозящих ужасах. Что если это всё – фантазия? Предсвадебное волнение, которое исчезло, как исчезла и свадьба, а вместе с ней прошёл и ночной кошмар. Но гадалка на площади воображаемой не была. Светящиеся во тьме глаза Грибо просто так не придумаешь. Как не придумаешь и большое жестяное ведро, которое Арлина обнаружила поутру в коридоре у дверей своей спальни. 

«Куда столько? – промелькнула мысль. – В книге говорилось о небольшом котле и заполнении по нижнюю отметку».

Уверенная в правильности своего мнения, Арлина взяла ведро и вышла с ним в сад.

Туман стоял плотной стеной. Вытяни руку – кончиков пальцев не разглядишь. Куда идти? Куда смотреть? Пару раз Арлина наскочила на деревья, скидывающие на землю чёрную листву; пару раз ужалилась о крапиву, выросшую с человеческий рост. А нужен-то был всего лишь малахитовый четырёхлистник, который, как ни смотрела Арлина под ноги, ни в какую не попадался. Время шло, бродить в сыром тумане становилось невыносимо. Высохшая за ночь одежда впитала капли, которыми был полон воздух, и опять стала хоть выжимай. Пальцы на руках и ногах заиндевели, ресницы склеились от влаги, и тоненькие струйки воды побежали по лицу и шее, чтобы затем в районе воротника туники нырнуть под одежду и помчаться дальше холодить грудь и спину. А нужного растения всё не было. 

И опять закрались сомнения. Что если лжёт старик про росу и рецепт эликсира? Что если он просто желает поглумиться над чужой бедой и отчаянием? Ведь нет в природе четырёхлистников, тем более малахитовых. Такого цвета бывают полные влаги, мясистые листья фиалок, но сейчас не весна, чтобы бродить по сырым затемнённым местам и выискивать нежные, трепетно-лиловые цветы. На дворе промозглая осень, и башмак так и норовит застрять в вязкой кашице из дождевой воды, глины и пожухших листьев. Вот и сейчас каблук прямо засасывает.