Меня обуревали смешанные чувства. Хотелось доверять господину Кауфману, совершившему для меня много хорошего, фактически принявшему подозреваемую и отвергнутую всеми трижды вдову в свою семью. Но что-то упорно не складывалось, смущало, мешало разглядеть истину за нагромождением недомолвок. Ведь зелье, отравившее Милорда, сильнодействующее успокоительное, было изготовлено именно господином Кауфманом. Знал ли мастер, каким низким и преступным образом оно будет использовано, или предпочел заглушить голос совести звонкой монетой? И для чего изготовил и продал лорду сложный препарат, сделанный явно на заказ и предназначенный для лечения больных с тяжелыми душевными недугами?

Работая на старого мастера, я несколько раз была свидетельницей того, как он собственноручно изготавливал зелья, подобные тому, что я обнаружила в крови кота. Господин Кауфман называл их «одолжением одному давнему знакомому». Неужели этим «знакомым» и был лорд Кастанелло?

Такие зелья требовалось применять регулярно и достаточно долго, а значит, аптекарь действительно мог быть знать лорда не первый год. Но неужели он ни разу не задумался, какое сильное средство передает в руки безумца? Что если лорд — если, конечно, зелья предназначались именно ему — сорвется, как это уже бывало минимум раз за время моего пребывания в поместье? Что если он вновь возьмет нож и поспешит избавиться от невольного свидетеля своей слабости?

«Он не жалеет даже тех, кто его сильно любит».

Я задумчиво повертела в руках пузырек. Могло ли это зелье действительно помочь? Тень едва заметной взвеси, всколыхнувшейся за толстым стеклом, привлекла мое внимание. Я нахмурилась, чувствуя, как напрягается тело, скованное внезапным дурным предчувствием. Сорбент должен был выглядеть иначе, в любом случае, даже если мастеру пришлось приготовить лекарство на скорую руку прямо в аптеке в присутствии ожидающего лорда.

Да и лекарство ли я держала сейчас в руках, наблюдая за оседающими крупинками взвеси?

Я занесла над пузырьком руки и тут же с сожалением опустила: мой магический резерв был пуст. Без дополнительного источника — сильного огня, кристалла или специальных смесей — я сейчас не смогла бы прочесть и простенького зелья, что уж говорить о работе старого мастера. Впрочем, что бы ни содержала бутылочка, давать это Милорду однозначно было опасно.

В сердцах я что есть силы треснула кулаком по столу. Боль в содранных костяшках прогнала злые слезы. А ведь как убедительно выглядело волнение лорда Кастанелло, когда он увидел Милорда, едва живого после отравления. Как тронуло меня проявление заботы, переданная посылка. И для чего было все это? Чтобы окончательно уничтожить ненужного зверя, чей острый нюх мог случайно помочь раскрыть одну из тайн поместья?

События вчерашнего ужина представали теперь передо мной совершенно с другой стороны. Лорд Кастанелло не съел ни кусочка из своей порции, вместо этого накормив рыбой кота. Мог ли он подлить опасный препарат в еду — щедро, не думая о дозировке и возможных последствиях для любого, кто рискнул бы съесть хоть кусочек отравленной рыбы? И, возвращаясь из сторожки, он как раз проходил мимо кухни. Как же мне повезло, что я не стала ужинать!

Теперь придется стать вдвойне, втройне осторожной. Тело скрутило судорогой. На мгновение мне показалось, что я вновь чувствую в воздухе сладковатый запах дурмана, и я тут же бросилась к двери. В коридоре никого не было, лишь где-то внизу, приглушенный расстоянием, слышался перестук каблуков горничной, делающей уборку. Вернувшись, я распахнула окно, но свежий зимний воздух не принес желанного успокоения. Во всем, что меня окружало, мне чудились тени неизвестных отравителей. Зельевара, создающего запрещенные дурманные зелья, почтенного господина Кауфмана, продающего опасные вещи в неправильные руки, и самого лорда Кастанелло, трижды вдовца, в моменты безумия способного на чудовищные поступки.

Я бессильно уткнулась лбом в холодное стекло. Если меня пытаются свести с ума, лорду и его помощникам не придется особенно стараться. Еще несколько дней такой жизни — и я сама буду готова проглотить любой яд, лишь бы это, наконец, закончилось.

Двумя пальцами, словно опасную змею, отпечатанную на пробке, я подняла со стола пузырек с отравой и положила в карман. Следовало взять себя в руки. Пусть я и не могла обеспечить себе безопасность, стоило хотя бы попытаться спасти Милорда. Все, что угодно, лучше тягостного ожидания нового нападения.

Вот бы таинственный друг Эдвина, ищущий способ помочь мне, поторопился с расследованием и поиском истинного убийцы! Ибо здесь, в поместье лорда Кастанелло, я каждый день рисковала не дожить до рассвета.

Милорд, наблюдавший за моими метаниями, чуть приподнялся на своей лежанке. Я подошла к нему и, впервые без всякой опаски, почесала за ухом.

— Ну уж нет, котик, так просто мы с тобой не сдадимся, верно?

Кот согласно мяукнул.

Я спустилась на кухню. Для выздоровления коту необходим был сорбент. Я и сама могла приготовить простейшее средство, нужно было только сделать подходящие угли. Выслушав объяснения, Лоисса вызвала Густаво, и я объяснила, какое необходимо полено и как правильно поджечь его, чтобы получить сырье для лекарства. Парень кивнул и скрылся во дворе, а я принялась колдовать над плиткой.

Сделать сорбент для кота не составляло труда. Другое дело — параллельно изготовить определитель ядов. Мне слабо верилось, что удастся сотворить что-то годное из подручных средств, да еще и не вызывая подозрений слуг, но мне нужна

была хотя бы иллюзия спокойствия.

Лоисса без лишних разговоров разрешила мне осмотреть кухню в поисках подходящих ингредиентов для зелья. Я перебирала баночки под любопытным взглядом кухарки, впервые, вероятно, видевшей мага за работой. Впрочем, ее внимание — к счастью, ненавязчивое — было даже на руку. Если случится еще что-то,