Все мои фырчания, вроде «собака страшная», обрели сейчас совершенно иной, куда более глубокий смысл.

Страшная.

До жути.

Я ме-е-едленно отвела руки от лица, развернув их ладонями к волку в безотчетном жесте слабого, и с трудом разомкнув ссохшиеся губы, тихо произнесла:

— Вольфгер.

Зверь зверем, но и у зверей клички есть.

Клыки обнажились еще сильнее, под серой шкурой перекатились мышцы — волк переступил лапами.

— Вольфгер, это я, — я даже не слышала собственного голоса, полностью сосредоточившись на немигающем взгляде желтых глаз. — Это я, Эва.

Волк зарычал.

Вроде негромко, но я успела подумать, что пора бы хлопнуться в обморок, и вообще хорошая выдержка — это не всегда хорошо.

Лохматая башка мотнулась. Я попробовала сделать крохотный шаг вперед (назад просто все равно некуда), и рык сделался чуть громче. Обратно — еще громче. И снова качнулась морда.

Эм? В сторону?

Шаг. Еще шаг. Еще.

Я чуть выдохнула… и все-таки завизжала, когда массивное тело стремительно сорвалось в прыжок.

Чтобы грудью обрушиться на несчастную дверь.

Хрустнуло — и я взмолилась, чтобы это было дерево, а не волчьи кости.

Зверь озлобленно рыкнул на неподатливое препятствие, клацнул зубами и сделал круг, вернувшись на исходную позицию. Тряхнул башкой, мотнул хвостом, снова напрягся, собираясь в тугую пружину.

Прыжок. Удар. Громкий треск.

Дверь вынесло с петель и, судя по звуку, еще и разломало. А судя по следующему звуку, еще и остервенело погрызло доски, брызнув щепой во все стороны.

Снова грохот. Дикие крики.

Я, зажмурившись, вжималась в стену, вслушивалась в какофонию, судорожно пытаясь понять, что там происходит, но не находя в себе смелости высунуть нос.

А потом все стихло.

Я постояла, не веря своим ушам, минуту, другую.

Тишина.

Решившись, я как-то машинально подхватила с пола серый свитер, подобрала запачканную юбку и вышла из камеры, щурясь от света.

В тайной лаборатории царил разгром. Столы перевернуты, вещи раскиданы, разбиты. А почти у самых моих ног — тело того, кто помогал стаскивать вервольфа вниз.

Волк стоял в углу, над еще одним телом.

Широко расставив лапы, низко опустив голову. Блестящие, серебристые бока часто вздымались. Я сделала шаг к нему, под туфлей хрустнул какой-то осколок — и оборотень мгновенно обернулся, выщерив в оскале окровавленную морду.

— Вольфгер, — строго произнесла я. — Ты, конечно, молодец. Но нам лучше поскорее убраться отсюда.

Я шагнула к выходу, волк остался стоять, где стоял.

— Вольфгер, — еще раз позвала я.

Ни проблеска понимания в расплавленном золоте глаз.

Я все еще боялась его. Ладони взмокли и подрагивали. Несмотря на случившееся в камере, я отнюдь не была уверена, что Лейт не бросится на меня, повернись я к нему спиной. Другое дело, что поворачиваться к нему спиной не хотелось совершенно по иной причине.

— Идем. Пожалуйста, — я протянула свободную руку, разворачивая ее ладонью кверху.

Ответом мне был настороженный взгляд исподлобья.

— Ну же!

Я сделала шаг, и волк рыкнул, взъерошил загривок, заставив меня замереть соляным столбом. Потом помедлил немного и двинулся вперед. Настолько беззвучно, что это вызывало неподконтрольный ужас.

Я стиснула вторую руку, цепляясь за свитер так, будто он мог меня спасти от нападения, а в следующее мгновение в мою раскрытую ладонь ткнулся сухой горячий нос.

Щекотно обнюхал ее, подрагивающее запястье…

Мне было страшновато даже дышать. Зверюга доходила мне почти до груди, и вся моя выдержка уходила сейчас на то, чтобы сохранять хотя бы относительную видимость спокойствия. Внутри все дрожало и трепетало, как сигнальные корабельные флажки на ветру.

Я попробовала коснуться короткой гладкой шерсти на лбу и тихо охнула, когда волк увернулся и ухватил меня зубами за запястье. Мне понадобилось несколько мгновений на то, чтобы понять, что оное запястье по-прежнему при мне, и ему, осторожно прихваченному острыми клыками, даже не больно.

Ой, не сильно-то и хотелось! Не трогать — так не трогать!

Я потянула руку на себя, и волк ее легко выпустил. Чтобы потом метнуться вперед, точно так же легко «куснуть» меня за бок и отскочить, обмахнув морду длинным розовым языком. Янтарные глаза смотрели до невозможности… шкодно.

Так. Стоп! Он мне тут что — играется?!

В ответ на мой гневный взгляд, волчище как будто даже закатил глаза — «Ой, да ладно тебе! Подумаешь!» — а потом двинулся вперед, к выходу, продемонстрировав мне обвислый пушистый хвост.