Может, я и не одобряла действий кузины, но сплетничать за ее спиной даже с общей подругой мне совесть не позволяла. Сочтет нужным — сама расскажет. Не сочтет… ничего, скрывала же она от нас ото всех Кевина весь год. И разлад в семье скроет, дай только срок.

— Возможно, ты и права… — задумчиво протянула Эльза. — А мысль про детей все же правильная! Эва! Эва-а-а, ну ты-то когда? Ну неужели вокруг нет ни одного достойного мужика? Ну ты приглядись хорошенечко — вдруг он совсем-совсем рядышком, прям ближе некуда, а ты просто заработалась и дальше носа своего не видишь!

Я одарила болтушку традиционным надменным взглядом «мне и так хорошо».

Мы поболтали еще о том, о сем. Эльза смела свое мороженое до последней капельки, окончательно убедив меня в случайной догадке, и упорхнула по своим делам. А я решила еще немного посидеть в пляшущей тени винограда и заказала еще один кофе.

Значит, развода не будет. И громкого скандала не будет. А будет только женщина, внезапно решившая бросить любимое дело и безраздельно посвятить себя семье под присмотром дальней родственницы.

Я подозревала, что Николас все же предложил ей выбор. Или так — или уходи. А Диана просто выбрала, как и в прошлый раз — пойти по пути наименьшего сопротивления.

Нет, я не желала подруге — скорее всего, бывшей — скандала, который вокруг развода, несомненно бы, возник. Но то, что она выбрала, казалось мне неимоверно унизительным. Мастером хотела быть? Начертателем? Сиди дома и рожай!

…Николас ведь даже и с детьми ее не торопил, чтобы она без помех занималась любимым делом. Хотя ему давно уже хотелось, я знаю.

Интересно, что теперь Диана думает по поводу своей «великой любви»? Стоило ли оно того?

Ветер, дующий с моря, ерошил волосы и тревожил аромат моих духов. Я рассеянно принюхивалась к ним, наслаждаясь, и пила свой горячий, крепкий, сладкий кофе.

Для повторного допроса Тобиаса Корнеса капитан предпочел пригласить его к себе, в управление. Доктор прибыл, как и положено добропорядочному горожанину, но счастливым не выглядел. Вольфгера Лейта трудно было смутить чьим-либо кислым выражением лица, он привык игнорировать и более весомые проявления недовольства — и потому допрашивал целителя без всякой жалости.

— Расскажите еще раз подробнее, чем именно болела госпожа Аморелия Ревенбрандт?

И под занудное перечисление хворей, кстати, достаточно близко совпадающее с выводами патологоанатома, в очередной раз попытался прикинуть, могла ли гибель пациентки быть выгодна ее лечащему врачу.

После того, как старый Кост назвал причину смерти, Вольфгер распорядился отработать кандидатуру доктора подробнее — как живет, чем дышит — и по всему выходило, что смерть госпожи Ревенбрандт весомой материальной выгоды ему не сулила. Согласно собранным данным, связей с криминальным миром у доктора не было, подозрительной активности вокруг его персоны ребята тоже не обнаружили. Можно было бы предположить, что кто-то из наследников торопился отправить престарелую и состоятельную родственницу на тот свет и компенсировал нервному доктору репутационные потери — но эта версия не выглядела убедительной. Ни у кого из наследников, насколько это было известно страже, в последнее время не случалось финансовых затруднений, ради которых стоило бы идти на подобное преступление.

Кстати, приснопамятный Кевин Ревенбрандт был упомянут в тетушкином завещании, и доля ему причиталась весьма щедрая. Не зря старался с визитами.

Фигурировало в том завещании и имя доктора Тобиаса — досточтимая госпожа расщедрилась на вполне приличную сумму, упомянув также, что предыдущему своему лекарю не оставляет ничего… Но, увы, отписанная целителю сумма на приличный мотив все же не тянула.

— Благодарю вас, мне все понятно, — вклинился он в речь допрашиваемого, когда тот ударился в совсем уж малозначительные подробности, вроде аллергии на молоко, от которого пациентка испытывала зуд, а на руках появлялась сыпь.

— Скажите, чем вы лечили госпожу Ревенбрандт от сердечных хворей?

На этот раз список был более коротким. Целитель Корнес практиковал умеренное потребление лекарств с куда более активным магическим воздействием — которое, как верно заметил Кост, удавалось ему особенно хорошо.

— Скажите, какие из этих препаратов содержат коргликон? — вполне доброжелательно осведомился Вольфгер.

Допрашиваемый растерянно моргнул.

— Настойка ландыша майского. Это, собственно, коргликон. Показан при сердечной недостаточности.

— Это она? — Вольфгер выдвинул ящик стола и достал из него большой синий пузырек, на котором, собственно, и было написано произнесенное целителем.

— Да, — подтвердил он.

— А это? — Капитан снова сунул руку в ящик и достал еще один пузырек. На этот раз — темно-зеленый, без каких-либо опознавательных знаков.

Повторный обыск в доме Ревенбрандтов они провели на следующий же день после того, как капитан пообщался с Вильфом. Еще раз побеседовали с горничной, камеристкой и экономкой, изъяли все лекарства и назначения.