Наше национальное антикоррупционное законодательство динамично развивается. Ориентиром, а в соответствующих случаях и императивом в данном случае являются соответствующие международные акты, а также опыт других стран и международных организаций. С учетом анализа нашего законодательства однозначен вывод о том, что международные антикоррупционные конвенции опираются главным образом на императивные международноправовые предписания, обязывающие государства при вступлении в силу соответствующих международных документов имплементировать их в национальное законодательство, т. е. имплементация международных антикоррупционных стандартов является в данном случае обязанностью национального государства как субъекта международного права. Посредством такой деятельности государство обогащает свое законодательство новым содержанием. Нормы международного права, нацеленные на противодействие коррупции, охватывают весьма широкий набор антикоррупционных инструментов, определяют вектор развития антикоррупционной деятельности национальных органов власти, способствуют международному сотрудничеству [15, с. 115–117].

Международные антикоррупционные нормы содержатся в многочисленных актах: они приняты под эгидой ООН, а также других межгосударственных (межправительственных) организаций – Совет Европы, ОЭСР и др. Действует

Межамериканская конвенция по борьбе с коррупцией, принятая Организацией американских государств 29 марта 1996 г.

Однозначен вывод, что сотрудничество в области противодействия коррупции осуществляется на трех уровнях: двустороннем, региональном и универсальном [16, с. 67].

Региональное сотрудничество Беларуси происходит в рамках тех межгосударственных образований, в которые входит наша республика – Содружество Независимых Государств, Союзное государство, Евразийский экономический союз.

Согласно статье 4 Устава СНГ, к сферам совместной деятельности государств-членов, реализуемой на равноправной основе через общие координирующие институты в соответствии с обязательствами, принятыми государствами-членами в рамках Содружества, относится, в частности, борьба с организованной преступностью, а значит, и с коррупцией [17]. В соответствии с нормами, определяющими функции Исполнительного комитета СНГ, его деятельность нацелена на разработку документов, обеспечивающих правовое сотрудничество в сфере борьбы с организованной преступностью и коррупцией и внесение их на рассмотрение наднациональных органов. Вместе с тем отметим, что в значительно большей степени в документах идет речь об «организованной преступности» или «других опасных видах преступлений». Термин «коррупция» применяется в названиях документов крайне редко, хотя, надо признать, он подразумевается в содержании иных понятий. В то же время в различного рода программных документах данный термин прямо используется. Так, в Межгосударственной программе совместных мер борьбы с преступностью на 2011–2013 годы определены меры по предупреждению, выявлению и пресечению коррупционных преступлений [18].

Отметим определенный вклад Межпарламентской ассамблеи государств – участников СНГ, которая приняла ряд важных модельных законов, оказавших существенную помощь в подготовке актов национального законодательства. Среди них назовем модельный закон от 3 апреля 1999 г. «О борьбе с коррупцией» [19] и модельный закон от 15 ноября 2003 г. «Основы законодательства об антикоррупционной политике» [20].

23 ноября 2012 г. принято Постановление Межпарламентской ассамблеи государств – участников Содружества Независимых Государств № 38–17 «О Рекомендациях по совершенствованию законодательства государств – участников СНГ в сфере противодействия коррупции». Каждое государство-участник разрабатывает и осуществляет политику противодействия коррупции, способствующую надлежащему управлению публичными делами, неподкупности, прозрачности и ответственности.

Таким образом, определенная правовая основа для скоординированного противодействия коррупции на просторах СНГ имеется. Однако данная работа может быть еще более эффективной. По этой причине поддерживаем высказанное в юридической литературе предложение о том, чтобы созданное в рамках СНГ Бюро по координации борьбы с организованной преступностью и иными опасными преступлениями на территории СНГ наделить дополнительными правами: осуществлять совместно с национальными правоохранительными органами государств СНГ оперативно-розыскные мероприятия по выявлению, предупреждению и пресечению коррупции, незаконного оборота оружия, контрабанды и т. и. [16, с. 74–75].

Республика Беларусь пока не является членом Совета Европы. Однако положения ее Конституции, иные акты национального законодательства, проводимая руководством нашего государства политика нацелены на искоренение коррупции и других преступлений. Поэтому для нас, как государства, расположенного на Европейском континенте, важны те стандарты, которые реализуются в других европейских странах с учетом принятых международных документов.

27 января 1999 г. в г. Страсбурге была принята Европейская конвенция «Об уголовной ответственности за коррупцию» (ратифицирована Законом Республики Беларусь от 26 мая 2003 г. [21]). В этом же году (4 ноября) и тоже в г. Страсбурге была принята Конвенция «О гражданско-правовой ответственности за коррупцию» (ратифицирована Законом Республики Беларусь от 26 декабря 2005 г. [22]).

Конвенцию «Об уголовной ответственности за коррупцию» отличает, на наш взгляд, высокая культура нормотворческой техники, изложения и трактовки понятий. В ней дано определение публичного должностного лица с учетом особенностей правового статуса прокуратуры в европейских странах, к категории судей отнесены прокуроры и лица, занимающие судебные должности. Юридическим лицом признается любое образование, имеющее таковой статус в силу применимого национального права, за исключением государств или других публичных органов, действующих в рамках осуществления государственных полномочий, а также межправительственных организаций. Конвенцией (ст. 2) различается активный и пассивный подкуп национальных публичных должностных лиц, подкуп членов национальных публичных собраний, подкуп иностранных публичных должностных лиц, подкуп членов иностранных публичных собраний.

Учитывая, что сама по себе коррупция в государственном секторе не существует без взаимодействия с субъектами, обладающими определенными благами, в Конвенции (ст. 7) предусматривается необходимость принятия каждой стороной законодательных и иных мер, которые могут потребоваться для того, чтобы признать в качестве уголовных правонарушений в соответствии с ее внутренним правом преднамеренное обещание, предложение или предоставление, прямо или косвенно, в ходе осуществления коммерческой деятельности какого-либо неправомерного преимущества каким-либо лицам, которые руководят предприятиями частного сектора или работают в них в том или ином качестве, для самих этих лиц или любых других лиц с тем, чтобы эти лица совершили действия или воздержались от их совершения в нарушение своих обязанностей.