Конечно, в колониальной политике преуспели не только французы, есть чему поучиться и у англичан, опытных колонизаторов. «Когда заходит речь об открытии школ для местного населения, никогда не следует забывать, что на занятых нашими войсками восточных землях следует применять те же методы, которые англичане применяли в своих колониях… Ибо в нашу задачу не входит улучшать жизнь местного населения» (там же, с. 453–454). Какое уж тут улучшение жизни, если задача стоит в том, чтобы способствовать вырождению и вымиранию «инородцев».

«Мы заинтересованы в том, чтобы эти русские или так называемые украинцы не слишком сильно размножались: ведь мы намерены добиться того, чтобы в один прекрасный день все эти считавшиеся ранее русскими земли были полностью заселены немцами». С этой целью, во-первых, поощрять употребление противозачаточных средств (тех, кто будет этому препятствовать, Гитлер обещал самолично расстреливать); лишить всякой медицинской помощи, особенно «диспансеризации по немецкому образцу» и какой-либо «вакцинации местных жителей» (чума на их голову); в-третьих, пусть дохнут с голоду, и нужно поощрять тех немецких руководителей, которые не стесняются «забрать последнюю корову» (там же, с. 261 и др.).

И, конечно же, самое радикальное средство вырождения русской нации – водка. Никакой государственной монополии, никаких преград к ее употреблению, только поощряющая реклама и дешевизна любого зелья. Освобожденный зеленый змий сделает с народом то, что не смогли бы тысячи душегубок. Здесь Гитлер за полную свободу для восточных инородцев – пусть разлагаются в условиях внутренней анархии, потому что противоположное – организация и порядок – сила и мощь нации. Гитлер высоко ценит поразительный эффект дисциплины и порядка в советской России, позволившей ей в кратчайший срок создать величайшую экономическую и военную мощь и при этом скрыть это от немецких дипломатов и генералов. Здесь Гитлер сравнивает Сталина с Карлом Великим, сплотившим в свое время немецкий народ. «Сталин тоже сделал для себя вывод, что русским для их сплочения нужна строгая дисциплина и сильное государство, если хочешь обеспечить прочный политический фундамент борьбы за выживание, которую ведут все объединенные в СССР народы, и помочь отдельному человеку добиться того, чего ему не дано добиться собственными силами, например, получить медицинскую помощь». И отсюда Гитлер делает вот какой вывод по поводу политики в отношении покоренной им России: «И поэтому, властвуя над покоренными нами на восточных землях рейха народами, нужно руководствоваться одним основным принципом, а именно: предоставить простор тем, кто желает пользоваться индивидуальной свободой, избегать любых форм государственного контроля и тем самым сделать все, чтобы эти народы находились на как можно более низком уровне культурного развития».

Браво, Адольф! Ты на полвека опередил идею тех партократов России, которые скромно именуют себя демократами и, скрывая плагиат, делают все, как ты предписал когда-то для нас, но не смог сам реализовать свои идеи. Этому тогда помешал наш народ, не желавший быть «на более низком уровне культурного развития». И недаром бывший известный диссидент-антисоветчик Владимир Максимов, обнаружив, куда они клонят Россию, назвал их демофашистами. Воистину, они наследники Гитлера. Но – увы. И здесь парадокс: Гитлер методами дезорганизации намеревался сокрушить чужую нацию в интересах, как он полагал, своего народа, а они его методами пытаются добиться самоистребления своего в интересах гегемонистских устремлений нынешних провозвестников нового мирового порядка, идущих опять под сенью орла – белоголового сипа-стервятника Америки и ее звёздно-каторжанского флага.

Почему же все-таки дранг нах Остен, а не дранг ин Вест? Почему, не сокрушив Англию, главного своего соперника за господство в Европе, Гитлер ринулся на Советский Союз? Это многим, в том числе и Сталину, было непонятно тогда, как непонятно некоторым и сейчас. Казалось бы, совершенная нелогичность поведения германского руководства приводила всех в недоумение. Это недоумение стало даже более сильным ныне, когда стало известно, что Гитлер, а уж тем более его генералы, не были психически больными людьми, как это многие предполагали ранее. Они, конечно, были фанатами своей идеи (хотя и не все), но это они и сами понимали и гордились своим фанатизмом как самым ценным качеством сильной личности. К тому же фанатизм был присущ не только гитлеровцам, но и их противникам, например, тому же Черчиллю, фанатичному приверженцу идеи могущества Британской империи, ее целостности и незыблемости. Однако ответ очень прост и заключается в том, что Гитлер и не собирался окончательно сокрушать ни Францию, ни Англию, но хотел лишь, наказав их за Версальское унижение Германии и установив в Европе свое главенство, поладить с ними. Конечно, при этом предполагалось, что при сохранении государственности и даже могущества страны Западной Европы, а также и некоторые страны Восточной Европы (кроме Чехии и Польши, которые как политические субъекты будут ликвидированы) должны изменить свои границы в пользу «германского ядра Европы».

Франция, например, должна вернуть Германии Эльзас и Лотарингию, а также захваченные в восемнадцатом году колонии и признать ее влияние или даже колониальные интересы на Ближнем Востоке (кладовой нефти). О большем в то время Гитлер не помышлял, и потому странным является повсеместное приписывание ему стремления к мировому господству. Конечно, такая мечта у Гитлера была, и иногда она прорывалась при разговорах в тесном кругу соучастников и даже в печати «местного значения», для обывателя, но даже и самые фанатичные приверженцы нового мирового порядка понимали, что в предвидимом будущем Германия не в состоянии его установить. К этому было много непреодолимых препятствий, которые Гитлером вполне осознавались. Прежде всего, неизбежно было поделить мир с участниками «оси»: Италии – Египет и часть французских и английских колоний в Африке, Японии – Дальний Восток, Юго-Восточную Азию. Индии, как предполагал Гитлер, Англия должна предоставить независимость. В остальном все владения Франции и Англии будут сохранены. Гитлер был уверен, что после того, как Англия получит «взбучку», ее лидеры уразумеют свой интерес и присоединятся к Германии как гаранту… сохранения Британской империи. «…Конец войны, – говорил он ровно через месяц после нападения на Советский Союз, – положит начало прочной дружбе с Англией. Мы будем жить с ними в мире. Предпосылка – нокаут, который англичанин должен получить от того, кого он должен уважать: необходимо искупить позор 1918 года». Далее Гитлер пространно рассуждает об упадке английской культуры, но под конец заявляет: «И все же это тот народ, с которым мы можем заключить союз» (Застольные разговоры…, с. 27).

От Англии, по его заявлению, Гитлеру ничего не нужно, кроме отказа ее от главенства на европейском континенте, где отныне доминировать должна Германия. Поэтому в апреле 1942 года он говорит, что «был бы рад, если бы в этой войне с большевизмом на его стороне сражались английские флот и авиация. Но ход истории, – философически рассуждает далее Гитлер, – неотвратим, и ситуация неизбежно сложится так, что проблема сосуществования кровнородственных народов будет решена в борьбе: сильнейший будет верховодить слабейшим, дуализм недопустим» (там же, с. 166). Он высмеивает тех английских политиков, которые недооценивают силу германского рейха и «настолько косны и тупы», что смели ему перед войной заявить, что в случае, если она начнется, Германия станет доминионом Великобритании. «Единственным англичанином, действительно разбиравшемся в современной политической ситуации, был герцог Виндзорский, который хотел пойти навстречу нашим требованиям о возврате колоний…» – заявил Гитлер в мае 1942 года. Эти «косные и тупые» нынешние английские политики не заметили, что «ситуация изменилась, и на периферии их империи объявились новые грозные противники – Россия, Япония и США», и вместо того, чтобы «попытаться достигнуть соглашения с Германией, стали искать дружбы с США» (там же, с. 282–283).

Именно США Гитлер рассматривает как наиболее опасного противника и Германии, и Британской империи, поскольку они сильны экономически, имеют большой флот и малоуязвимы на своем континенте. Правда, для фюрера утешительно, что Соединенные Штаты никогда не обладали высокой моралью, а управление этой огромной империей евреями сказывается на ней губительно. К тому же «Рузвельт… действует так подло и мерзко, что сразу видно: это не здравомыслящий человек, а явный безумец». И, хотя все это должно помешать США «выиграть борьбу за новый мировой порядок», но проблема для Германии и Англии остается, и поэтому «я рад за немецкий народ, который однажды увидит, как Англия и Германия плечом к плечу выступят против Америки» (там же, с. 38).