— Скучал по своей взбалмошной девчонке! — страстно прошептал он, впиваясь в губы грубым поцелуем, — И, хоть мне безумно нравится, что ты ревнуешь, спешу успокоить — мы с Кэт друзья. И она снимает эту комнату, так что нам пора убираться с ее территории!

Сказав это, мужчина потащил брыкающуюся меня в свою спальню. Поставив на ноги, поспешил закрыть дверь на ключ.

— И где же она сейчас? — клокотала во мне лютая ревность, — Держу пари, отмокает в ванной после серии бурных оргазмов, да?

Мужчина прыснул со смеха. Что тут вообще может быть веселого? Черт! У него даже слезы на глазах выступили…В этот момент я просто озверела — впечатала Дэна в стену, прижимая своим телом и ощущая сквозь одежду жар, исходивший от него.

Он перестал смеяться и, резко наклонив голову, властно завладел губами. Через меня как- будто пропустили электрический разряд. Он по-разному раньше целовал, но в этот раз буквально лишил воли.

Колени предательски дрожали, а в ушах стоял гул собственного пульса. Я тихо застонала, когда он углубил поцелуй, и даже не заметила, в какой момент мы поменялись местами: теперь была прижата к стене я. Дэниэл страстно исследовал моё тело, гладил, сжимал, заставляя выгибаться навстречу, требуя большего. На меня накатила волна такого дикого и примитивного желания обладать им, что это казалось просто безумием. Он не будет принадлежать никому! Лишь я стану исключением! Одна моя рука оказалась в его волосах, ещё ближе притягивая к себе, а вторая была уже под футболкой и лихорадочно ощупывала каждый мускул идеального торса.

Дэн слегка прикусил мой язык, чем вызвал очередную волну дрожи. Как сладко! Мужчина буквально зарычал, отдирая мои руки от себя, и прижимая их к стене. Пришлось прервать поцелуй:

— Нет, — прошептала ему в губы. Мы оба тяжело дышали.

— Всё играешь, Шэннен? — ответил он хриплым голосом, опаляя гневным взглядом.

Желание в его чёрных, как сама тьма, глазах читалось так откровенно, что плавило меня как воск. Сжигало заживо. Почувствовала, что Дэн внезапно напрягся всем телом. Он воспринял мою реплику, как отказ.

— Ты не понял….я…пусти руки Дэн, хочу касаться тебя… Не убирай! — язык почти не слушался, но договорить я не успела. В мгновение ока он отпустил мои руки и впился в губы с новой страстью, полностью подчиняя своей власти.

— Это был твой последний шанс остановить меня, глупенькая девочка, — хрипло рассмеялся Дэн, — Больше я сдерживать себя не смогу! Это выше моих сил…

Я приподнялась на цыпочках и укусила его за шею:

— Если попытаешься остановиться, то смело можешь считать себя покойником! Он прижал меня ещё сильнее к стене и запечатал рот поцелуем. Его язык исследовал изнутри, а я отвечала ему с той же дикой страстью. Когда Дэн зарычал, мне не удалось сдержать блаженный стон. Я была влажной, очень влажной и готовой для него. Его же достоинство, твердое как скала, упиралось в меня и возбуждало до предела. Даже не было никакого дела до звука рвущейся ткани (видимо, одежда уже превратилась в лохмотья) и, не желая больше ждать, я запустила руку к нему в штаны. Дэн был просто великолепен! Он резко втянул в себя воздух и прервал поцелуй. Глаза его были чёрными, и страсть в них плескалась через край. Поняв, что полностью обнажена, а он пожирает меня взглядом, я убрала руку из его ширинки. Самый желанный мужчина на свете целовал сейчас мою грудь и ласкал рукой горячую влажную плоть. Все плыло перед глазами, но я упорно сражалась с его одеждой. Дэниэл, не выдержав, отстранился, за доли секунды сбросив с себя одежду. Вновь рот оказался занят его страстными губами, а рука продолжила терзать мою плоть. От накатившей волны безумия и удовольствия вперемешку, я царапала мужские плечи и хныкала ему в губы. Казалось, еще чуть-чуть, и я не выдержу этой сладкой муки.

— Моя хищница, — шептал он, кусая мочку уха.

Огонь желания пожирал меня, плавил, да и ноги чудом держали. Дэн так же был на пределе. Он поднял меня за талию, прижав спиной к стене, и я инстинктивно обвила талию мужчины ногами. Дэниэл опять посмотрел мне в глаза, думая, что я и в этот раз убегу, или же остановлю его.

— Наивный мужчина, — пролепетала еле слышно, — Я умру, если ты не возьмешь меня сию же секунду!

Дэн видел подтверждение этих слов на моем лице. Мужчина не стал больше ждать ни мгновения. Укусив за подбородок, вошёл одним мощным толчком. С губ слетел блаженный стон:

— Дэн!

— Моя! — прорычал он — Моя! Моя! — с каждым движением всё сильнее и глубже вонзаясь в мою плоть.

— Единственный…Было так больно…Думала, что ты и Кэт…А, плевать! — обвив руками его шею, я запустила руки в волосы, притягивая губы к своим губам и целуя настолько глубоко и крепко, как-будто хотела пометить своего мужчину.

— Моя девочка…моя сладкая…моя! — его голос охрип, но он шептал с такой нежностью, что я захныкала от удовольствия и впилась ногтями в его ягодицы, умоляя двигаться ещё быстрее и жёстче. Дэн выполнил эту молчаливую просьбу, удивляя, что такая скорость вообще возможна.

— Такая влажная…Выверну наизнанку всю преисподнюю… С землей сравняю этот мир…если потеряю тебя!

— Не думай об этом. Только твоя…не потеряешь, — было нечем дышать, поэтому последнюю фразу произнесла лишь губами. Я стонала, кричала, извивалась на нём, ощущая его сказочные толчки внутри. Меня накрыла волна такого примитивного удовольствия, что, казалось, потеряю сознание. Когда сокращалась вокруг него, он тоже, издав нечеловеческий стон, излился в меня. Весь мир исчез на несколько часов, пока мы пытались насытиться друг другом. Причём, в совершенно разных местах и не воображаемых позах. В доме царил жуткий погром. А мы, измотанные и уставшие, мирно лежали на полу, ни стесняясь своей наготы.

Дэн перевернувшись, подмял меня под себя, заведя руки за голову:

— Шэннен, детка, — он внимательно смотрел в глаза, и взгляд его выражал столько эмоций, что моё сердце снова пустилось вскачь, — Ты хоть понимаешь, насколько изменила мою жизнь? Меня, словно тисками сдавливают, при одной мысли, что рядом с тобой вдруг окажется другой мужчина. Это пытка! Даже глубоко плевать, что ты призрак. Так ведь даже лучше…

— Ааа! — гримаса боли исказила его совершенное лицо, — Твою мать!

— Дэн…Что с тобой? Тебе плохо? — панический ужас захлестнул с головой, — Где болит? Прошу — не молчи!