Она не ответила — лишь откинулась на спинку стула, безмятежно глядя в стену, словно на ней был изображен какой-то прекрасный пейзаж. Под шелковой тканью ее одежд мерцала и переливалась магическая энергия. Черты лица постоянно менялись. Она казалась то молодой и прекрасной, то древней старухой.

Гнев охватил меня. Кто посмел сковать ее? У кого есть такая сила? Мере-сан гораздо могущественнее Ра-мета и даже моего отца. Может быть, если бы весь совет лорд-магов работал сообща… да и то — шансы невелики. Оставалось только…

О!

— Ваш муж. Это сделал Верховный маг клана, да?

И снова нет ответа. Словно Мере-сан не услышала мой вопрос. Оковы разума не позволяют ей говорить и делать то, что запретил маг, сотворивший их. Лицо Мере-сан было спокойным, невозмутимым, но в ее глазах я видел печаль. Печаль и тоску.

Мать Рейчиса подошла ближе и взобралась к ней на колени.

— Гадкое животное, — сказала Мере-сан, но провела рукой по темной шерсти, погладив белку.

— А если мы уведем вас отсюда? — спросил я. — Оковы все равно…

— Мне нравится это место, — отозвалась Мере-сан, не дав мне закончить. — Я привыкла к нему. Оно — мой собственный маленький… — Она запнулась на миг. — Оазис.

Это ее источник силы. Вот почему она никогда не покидает домик. Только здесь она может получить энергию для заклинаний, которые поддерживают в ней жизнь.

— И я провела тут очень, очень много лет…

Она ждала, когда Верховный маг клана умрет, надеясь, что заклятие ослабнет?

— Некоторые вещи, которые мы делаем, иногда переживают нас, — рассеянно сказала Мере-сан.

Видимо, она имела в виду, что оковы разума слишком прочны. Хотя ее муж в земле, она по-прежнему связана его заклятием.

Но тогда… Мере-сан понимает, что никогда не сумеет избавиться от оков. И правда, которую она желает раскрыть, умрет вместе с ней. Единственный ее шанс — дождаться, когда кто-то задаст правильный вопрос и тем разрушит заклинание.

— Вот зачем вы позвали меня в тот первый раз, — сказал я, понимая, что она не ответит. — Вам было неважно, пройду ли я испытания. Вы искали того, кто сможет раскрыть ваш секрет… И вот почему вас так интересовала Фериус. Вы думали, что аргоси сумеет проникнуть в тайну. Сумеет помочь вам.

Почему тогда она просто не пригласила Фериус?

Потому что это прямой путь к разрушению заклятия. Оковы разума не позволяли Мере-сан поступить так.

Мере-сан, самая могущественная из всех ныне живущих магов джен-теп, надеялась, что при стечении нужных обстоятельств и событий ее секрет сможет раскрыть слабейший из магов клана. Я.

Ладно же, тогда сделаем это. Выясним, что за тайну она хранит.

Я прикинул, как можно обойти оковы. Двигаться окольным путем, задавать вопросы, на которые вдова сможет ответить… Но такое сильное заклятие, наложенное самим Верховным магом клана, едва ли можно сломать правильным порядком слов. Никакие вопросы, никакие загадки, никакие предположения не выявят того, что спрятано в голове Мере-сан.

Придумай что-то еще. Измени правила игры.

— Так каков план? — спросил Рейчис.

В углу комнаты стоял небольшой столик. Я подтащил его к Мере-сан и вынул из кармана колоду. Разложил карты на столе, в открытую. Четыре масти. Белые семиконечные звезды, которые мы называем септаграммами, символизировали джен-теп. Золотые щиты — дароменскую империю. Серебряные чаши — берабесков. Черные листья — медеков.

— А я-то думала, у тебя хватает своих проблем. И можно было бы потратить время с большей пользой, чем играть в карты со старой женщиной, — прокомментировала Мере-сан.

— Только одна игра.

Каждая масть содержала одинаковый набор картинок и нумерованных карт, но подписи были разными. Самой старшей картой дароменов был «Король». У берабесков она называлась «Великий визирь». А у джен-теп, само собой, — «Верховный маг клана». На младших картах были изображены люди в разных позах и костюмах. Они напоминали актеров, ожидающих начала представления.

— И во что же ты хочешь сыграть? — спросила Мере-сан.

Я перехватил ее взгляд, пытаясь понять, сможет ли она обойти оковы разума, пользуясь моей хитростью. Потом взял одну карту — семерку листьев. На ней был нарисован человек, означенный как «шаман медеков». Я положил карту перед Мере-сан.

— Давайте придумаем собственную игру.

Ее глаза сузились. Она улыбнулась.

— Умно. — Мере-сан взяла оставшуюся колоду. — И как же мы эту игру назовем?

— Назовем ее именем того врага, которого нельзя победить магией, — сказал я. — Истина.

Наша игра не имела смысла. Ее правила были невразумительными и непостижимыми. Но какая разница? Важна была лишь история, которую так отчаянно хотела рассказать Мере-сан. История, запертая в ее голове на многие века.