Когда начинает игру Том, трансакции выглядят так:

Том: (Смешивает себе напиток, уходит в гостиную и закрывает дверь.)

Барбара: А почему ты мне не налил? Что-то не так?

Том: Могу я хоть пару минут побыть один?!

Барбара: Если ты хочешь быть один, я ухожу! (Барбара отправляется за покупками, покупает дорогие вещи и возвращается с несколькими пакетами в руках.)

Том: (Взрывается гневом по поводу того, как она безрассудно тратит деньги. Игра проходит полный круг, когда Барбара в ярости, громко топая ногами, уходит, а он стелет себе постель в гостиной.)

Игры имеют тенденцию к повторению. Люди обнаруживают, что говорят одни и те же слова одним и тем же образом, могут меняться только время и место. Вероятно, повторность вносит свой вклад в ощущение, которое часто описывают словами «мне кажется, я уже делал это прежде».

Люди играют в игры разной степени накала: от социально приемлемого и расслабленного до криминального убийственного/самоубийственного уровня. Берн пишет:

А) игра первого уровня – социально приемлемая для круга игроков.

Б) игра второго уровня – не наносящая постоянного неисправимого ущерба, но такая, которую игроки предпочитают скрывать от чужих глаз.

В) игра третьего уровня – та, в которую играют «до победного конца», и которая оканчивается в травматологии, суде или морге [ [36] ].

Игры программируются индивидуально. В них играют с позиции эго-состояния Родителя, если имитируется поведение родителей. В них играют с позиции эго-состояния Взрослого, если они сознательно рассчитаны. В них играют с позиции эго-состояния Ребенка, если они основаны на усвоенных в ранние годы жизни переживаниях, решениях и установках по отношению к другим.

Еще до достижения возраста 8 лет у ребенка формируется представление о собственной ценности. Он также формулирует представление о ценности других. Переживания кристаллизуются, и дети решают, что все это для них значит, какие роли они будут играть и как будут это делать. Это детские дни решений [ [37] ].

Когда решения относительно самого себя и других принимаются в очень раннем возрасте, они могут быть очень нереалистическими. Такие решения вероятнее всего будут искаженными и иррациональными, потому что дети воспринимают жизнь сквозь маленькую замочную скважину своего существования. Эти искажения способны создавать некоторую степень патологии – от несущественной до серьезной. Однако они могут – в момент своего принятия – казаться логичными для ребенка и иметь для него смысл. Следующая история, рассказанная 43-летней Бетти, которая двадцать лет была замужем за алкоголиком, иллюстрирует последствия ранних решений.

Мой отец был жестоким алкоголиком. Напиваясь, он бил меня и орал. Я пыталась прятаться от него. Однажды он пришел домой пьянее обычного и настежь распахнул дверь. Он схватил мясницкий тесак и стал бегать с ним по дому. Я спряталась в шкафу для верхней одежды. Мне тогда было почти четыре года. Мне было так страшно там, в шкафу! Там было темно и жутко, одежда то и дело задевала меня по лицу. В тот день я решила, что мужчины – животные, дикие звери, которые всегда будут стараться сделать мне больно. Я была крупным ребенком и, помню, думала: «будь я поменьше, он бы меня любил» или «будь я красивее, он бы меня любил». Я всегда считала, что ничего не стою.

«Дни решений» приводят человека к принятию психологических установок [ [38] ]. В вышеприведенном случае женщина приняла следующие установки: «я ничего не стою (я не ОК)» и «мужчины – животные, которые будут причинять мне боль (мужчины не ОК)». На основе этих позиций она отбирала людей, которым предстояло играть определенные роли, вписывающиеся в ее жизненный сценарий.

Бетти вышла замуж за «чудовище», человека, который тоже был алкоголиком. Вдобавок на людях она часто играла в игру «насильник»: вовлекала мужчину в разговор и пыталась соблазнить его. Если он реагировал на ее заходы, она отворачивалась в праведном негодовании, в очередной раз уверившись в том, что «мужчины – животные, которые будут делать мне больно».

Занимая позицию (установку) по отношению к самому себе, человек может утвердится в убеждении:

Я умен.

Я глуп.

Я силен.

Я неадекватен.

Я – хороший.

Я – плохой.

Я – ангел.

Я – дьявол.

Я ничего не могу сделать правильно.

Я не способен на неправильные поступки.

Я так же хорош, как и любой другой человек.

Я не заслуживаю того, чтобы жить.

Занимая позиции относительно других, человек может приходить к таким установкам:

Люди дадут мне все, чего я хочу.

Никто ничего мне не даст.

Люди – замечательные.

Люди слова доброго не стоят.