Ох, оказывается, все на самом деле очень плохо! Я достаточно изучил своего компаньона, чтобы понять такую простую истину: если Аркан перешел на "высокий штиль", обильно пересыпая свою речь метафорами, гиперболами и сравнениями, уходя в замудренные философствования, значит, дело полный гуталин и он сам ищет в собственных словах если и не оправдания, то понимания ситуации — точно.

— Я никогда не был во Франции и не плевал с Эйфелевой башни. Не бродил по Карлову мосту. Не любовался развалинами Колизея. Быть может, дожив до пенсии и переждав положенный срок секретности, все это я бы и увидел… — Я тоже искал объяснений. — Но… История и сослагательное наклонение — вещи несовместимые. С появлением феи, Траннуик в твоих услугах более не нуждается — им доступно нечто большее. Я и так здесь никому нахрен не нужен. Так что нас держит?

Вместо ответа, Бен развернул ладони лодочкой и наш чудесный "ковер-самолет" нарастил борта и принялся стремительно уносить нас прочь от города, в котором осталось столько знакомств, вещей и событий, что оставить их тут — самая лучшая мысль.

Бена, вон, вообще, в женихи Анне-Марине прочили, не смотря на очумительную разницу в возрасте.

Где-то позади и далеко внизу остался горелый Траннуик, закопченный и непобежденный. Остался Франц, Вродек и даже воинствующая девушка-истеричка, гордящаяся своим вегетарианским состоянием жизни — тоже осталась позади, если выжила, конечно.

Судя по звездам, летели мы куда-то на юг. Летели не оглядываясь и не давая клятв вернуться. Не прощаясь "скупыми мужскими слезами" и не улыбаясь.

Закрыта очередная глава жизни. Следующий порт приписки не определён, и все на воле случайности и нашего "четырехсвечного", друга.

А еще — звездное небо над головой, бескрайнее и манящее.

— Слышь, Олег… — Бен рассмеялся. — А ведь мы с тобой, два умника, все запасы растеряли… С чем были, с тем и остались!

— Спасибо, Боже, что взял деньгами! — Рассмеялся я, вспоминая бессмертного рэбе Рабиновича из еще советских, анекдотов. — Считай, откупились!

— Ну, если смотреть с этой стороны… — Бен отчаянно почесал затылок. — Тогда… Да что же я все чешусь и чешусь-то?

— Мыться не пробовал, ежик?

Только отсмеявшись, сообразил — простецкая шутка окончательно смыла все, что принес нам в души город, весь дым и обиды, встречи и расставания — все осталось там, за чертой бородатой шутки, разделившей мир на прошлое и будущее, оставив в настоящем только этот полет в ночном небе.

Странная сонливость, присущая полетам на ковре-самолете, выворачивающая челюсти зевота и сон, крепкий и здоровый — вот за что я люблю артефакт Бена.

Полчаса болтовни и мы оба дрыхнем без задних ног, а "ковер-самолет" летит в заданном направлении, совершенно не нуждаясь ни в курсовых поправках, ни в понукании.

"Однозначно, это ж-ж-ж-ж-ж не спроста…" — Я сладко потянулся, отодвигая в сторону жесткий рюкзак, забитый всяким барахлом: на время сна, поверхность артефакта принимала форму спящего тела, превращаясь в самый замечательный ортопедический матрац, который я, когда-либо, встречал. На "борту ковра-самолета" приятному сну не мешали ни воздушные ямы, ни болтливые соседи, ни шум моторов, то свистящих, то жужжащих.

Единственный минус полетов "эйр ковер-самолет компани" — все хорошее очень быстро заканчивается. Пролетает ночь, догорают свечи или злобному Бену Аркану приспичит покурить — и все, сна ни в одном глазу!

Вот и сейчас, морпех издал длинную руладу носом, завозился, сам полуразбуженный собственным храпом и все — очарование плавного полета исчерпало себя, забившись в дальний уголок и помахивая оттуда хвостиком.

"Невезуха"! — Хмыкнул я и занялся тем, чем обычно занимался, когда ночь есть, а сна — нет. Баранов я не считал, нет. Просто закинул руки под голову и залюбовался звездным небом, мечтая, оказаться там, за седьмой твердью, за девятым небом и, желательно, физически неповрежденным, здоровым и свободным.

Последнее — как дань всей попаданческой манере вывозить своих главных героев в качестве рабов и хладных тушек.

Что можно сказать — другие звезды, это и другие мысли. Чужое полушарие, как ни крути! Что-то на своих местах, а что-то я и найти не смог — ну да я ведь "человек подводный", а для звезд есть свои "чтецы".

Когда пришел к последнему пределу, жалел только о том, что ухожу вот так, крадучись. Теперь понимаю — иначе бы я и не ушел. Свято верил бы врачам, святошам и всемогущественным экстрасенсам, надеялся, а потом свел все до вида обычного растения и остался на плечах родных неподъемным грузом и виной.

И пусть их вины не было, но совесть наша такова, что берет на себя тяжкий груз ответственности за то, что изменить не в силах.

Снова и снова, понимая, что поступил верно — сидел, точнее лежал и проигрывал свои решения и действия. Хоть и сопротивляюсь, но сильны во мне вбитые моральные принципы — самоубийство грех и все тут!

Чуть поворочавшись, устраиваясь по удобнее, внезапно понял одну маленькую вещь…

Самоубийство грех — однозначно. Но, вот грех ли это человека, решившегося на такой поступок?