Мудрейший встал из своего кресла и подошел к окну, занавешенному тяжелой портьерой цвета алой крови, снаружи и, черной, не пропускающей свет, изнутри и, одним рывком, сорвал портьеру на пол, впуская в комнату яркое, полуденное солнце.

— Мне надоел мрак, Вернейший… — Джаулин совершенно по-человечески, сел на подоконник и уперся лбом в холодное, оконное стекло. — В нем нет ничего, о чем можно было бы с гордостью рассказать окружающим. В нем нет победы. Один раз мы уже проиграли ему. И один раз — проиграли свету, оставшись совершенно ни с чем.

Секретарь замер, готовясь стать из "Вернейшего" в "Мертвейшего", но…

— Мы сбежали раз. Сбежали — второй. — Маг любовался на белый песок за окном, стоящий почти вровень с подоконником.

В соседнем окне царила ночь и морские волны бились о камень, оставляя свои капли на стекле. Джаулин часто сожалел, что окна всего два… — Если они последуют за нами, сбежать снова не получится…

— Эти… Существа. — Секретарь сделал паузу, давая понять, что его заинтересовал рассказ Мудрейшего, полный недосказанности и обмолвок. — Они, объединятся с людьми?

— Как ты можешь себе представить союз навозного жука и солнечного луча? — Джаулин слез с подоконника и подошел ко второму окну, сорвал штору и распахнул створки, впуская соленый морской воздух, тут же разметавший по комнате все бумажки с письменного стола. — На что ты меняешь информацию, Вернейший? На богатства? Золото?

— На Влияние. — Ответил быстро и без малейшей улыбки на лице, секретарь. — Способность влиять на события, людей и даже Старейшин — самая большая ценность в этом мире.

— Влияние — это сладкая игра. — Джаулин понимающе покачал головой. — Только не заиграйся. Вовремя остановиться намного важнее, чем стать мертвецом. Иди… И зови, этого…

Новообращенный выскользнул за дверь и отлетел в сторону, пропустив удар в грудь и освобождая проход. Старейшина Алталиэль Ткан Кон-Фималь, скорчил брезгливую мину, вытер руку о белоснежный носовой платок и тут же бросил его на пол, словно чумную тряпку.

— Мудрейший… — Титул в устах Старейшины прозвучал как оскорбление. — Я требую проведения расследования!

— Присвоив себе Третье имя, права требовать хоть что-либо, ваш род лишился надолго. Или, навсегда… — Джаулин улыбнулся, демонстрируя ровную, белоснежную улыбку, без единого следа острых клыков. — Однако, я не имею права вас не выслушать.

— На днях погиб Ингам Аоль Терри. — Старейшина "сбросил обороты", понимая, что и вправду слишком далеко зашел. — Я прошу провести расследование…

— И, разумеется, во главе расследования, вы видите себя? — Джаулин мурлыкал как гигантская, довольная кошка. — Не так ли?

— Да! — Расцвел Кон-Фималь, совершенно не чувствуя подвоха в словах Мудрейшего. — На правах старого друга покойного…

— Увы… Я не отказываюсь проводить расследования, Старейшина. Но, вот Вы его возглавлять не сможете. Ваши интересы лежат на соседнем континенте, как Вы того для себя и просили. Так же, вы не названы в числе наследников. — Джаулин любовался, как изменяется лицо старейшины клана, только что получившего отлуп, по всем статьям.

— Слишком стали часто гибнуть мои старые друзья! — Алталиэль вновь кинулся в атаку, хотя и догадывался, что и она пропадет втуне. — Четыре рода покинули…

— Старейшинам четырех родов я предлагал расположить свои инкубаторы в местах, менее цивилизованных. На другом континенте. Увы, все старики предпочли безопасность рода, дешевому комфорту. Вы и сами отказались развивать свой род, объясняя это "дикостью и отсталостью", предоставленного вам, края! — Маг прятал улыбку, наблюдая, как нервничает сидящий напротив вампир, бросая косые взгляды то на него самого, то на окно, из которого комнату наполнял соленый бриз.

— Мудрейший! Вы знаете, что большинство жителей континента отказалось признать "Договор", ставя себя…

— Алталиэль Ткан Кон-Фималь! — Джаулин хлопнул в ладоши, останавливая словоблудие. — Вы просто струсили, выбрав "цивилизацию", вместо "развития".

— Это оскорбление! — Попытался было вскочить Старейшина, но не тут-то было — спорить с существом, говорящим на равных с богами… Это уже не гордость. Это — гордыня…

— Не пукни! — Расхохотался Джаулин, любуясь застывшим в праведном гневе, Старейшиной клана Фималь. — Вернейший! Вынеси… Алталиэля Кон-Фималь из моего кабинета и… Можешь отвесить ему пинка! Я — разрешаю!