****

Судьба, это такое странное понятие, что ни к богам, ни к чему иному, совершенно никак не относится. Конечно, нам долго твердили, что де-мол все в руках божьих, но, стоит только человеку взять все в свои руки, тут-же начинают вопить: бог ведет… Ага, стадо баранов на бойню ведет козел-провокатор, вот как это выглядит со стороны, если открыть глаза и уши, снять шоры и набраться терпения.

Мир вокруг меня полон огня и боли, стонов и криков умирающих, прямо как в американских боевиках об упрямом Джоне Рэмбо, прошедшем все круги Вьетнама и Кореи, Афганистана и джунглей Камбоджи. И чего человеку не сиделось на месте, спрашивается?

Вот только не надо говорить мне много красивых слов о защите чести от поругания — вы и сами в это давным-давно не верите, спеша пройти мимо очередной подворотной драки, в лучшем случае, украдкой доставая телефон и набирая номер скорой помощи, полиции или просто общий номер МЧС, который, каким-то идиотом запрограммирован так, что ждать ответа оператора приходится пару минут, за которые фарш и отбивную делают уже из твоего собственного лица!

И не при чем тут судьба, ведь человек ответственный за подобную связь никогда не пойдет ночью, через подворотню, в которой горят огоньки сигарет — его возит личный шофер, а программист и вовсе днюет, и ночует в конторе, получая нищенскую зарплату и свято веря в то, что творит добро на всей земле. Увы, он только кормит очередного генеральского отпрыска, выехавшего на обучение за бугор, платит за его квартиру и машину.

Пока у власти стоят те, кто лечится за границей, вместо вкладывания в собственную медицину, те, кто учат своих детишек за бугром, вместо развития собственного образования — государство будет скатываться в глубокую пропасть маразма, вытаптывая инакомыслящих и закапывая умнейших своих представителей в жирную грязь нищеты телесной, постоянно твердя о богатстве и полезности пищи духовной!

Как всегда, от злости размышлений, пришел в себя.

Вынырнул, так сказать, из омута.

Попытался повернуться-осмотреться и… Не смог!

От долгого лежания на пузе, все тело не на шутку затекло, отказываясь повиноваться. Пальцы еще шевелились, особенно на ногах, а вот все остальное — сигнализировало, что посылает меня в пешее путешествие с эротическим уклоном.

А еще беспокоила темнота. Глобальная темнота, без единого пятнышка света или оттенка серого.

— … Слышь, братух, сигаретами не богат? — Слух включился внезапно, словно кто-то щелкнул тумблером, в голове. — Глухой, что-ли?

— Рыжов… Ты — дебил! Уйди с глаз моих, пока я тебе в ухо скальпелем не ткнул! И вообще, нахрена ты сюда приперся?

— Игнатич, не ругайся, ему надо пальцы на место поставить, да этот, как его… Шиву наложить, во! — Три голоса, звучащие по родному раскатисто, вольготно и матерно, внушали надежду, что со мной еще не все, что я еще побарахтаюсь на этом свете, прежде чем попаду на тот!

— Куда наложить? На шею? — Интеллигентный голос, воображение так и дорисовывало голосу чисто выбритое, профессорское лицо, строгие очёчки-велосипеды и благородную седину в шевелюре, сделал многозначительную паузу. — Или рот зашить?

"Ну-да," — Мелькнула забавная мысль, — " "шиву наложить", это можно с двух сторон подойти, если творчески-то… И швы — наложить, и шину!"

Гордясь своей догадливостью, пропустил тот момент, когда включилось зрение и мягкий, рассеянный свет, резанул по глазам, заставляя дернуться, как от удара током.

— Рыжов… Иди сюда, горе луковое, показывай, что у тебя… Охренеть! Ты куда опять руку засунул?! Обе?! — Профессор, судя по голосу, находился в той степени офигевания, после которой маты текут уже сами по себе, ничем не сдерживаемые. — …! Ампутировать и к жопе пришить, вместо ног!…! Дебил! …! И глаза, рядом с руками, на нее, родимую! А ты, Никитос, куда смотрел?

— Да этот… Как с цепи сорвался! Р-р-р-раз! И он уже вплотную стоит, ухи крутит! Толян мне на подмогу, а он его — раз-з-з и в живот, коленом. Ну, я тут и разошелся, как давай его месить…

— Толяна? — Уточнил Профессор и тут я впервые вдохнул. Сам, без этого идиотского аппарата искусственной вентиляции. Коротко вякнул зуммер предупреждения, но Никитос уже разошелся, громко рассказывая, как он месил неведомого противника, оттесняя того от получившего увечья, напарника.

— … А потом я ему, как засвечу под дых и по шее, веслом! — Никитос замер, услышав счастливый смех профессора.

— Никитос-Никитос, какой ты, Плажанов, враль записной! — Сквозь смех выдавливал из себя доктор. — Весло-то откуда взял, в столовой? Небось, у "девочки с веслом", позаимствовал? Как в прошлый раз? Из всего, что я услышал, понятно только то, что "некто" из твоих ушей сделал локаторы, так что пидарку можешь снять, а мазь сам знаешь, где лежит… А ты, Рыжов, сиди и не дергайся… Кого хоть били-то?

Что ответил Толик, я не расслышал, оттого что орать стали сразу все — и Толик, и Никитос, а Доктор Игнатич принялся материться так длинно и заливисто, что у меня и спина враз прошла!