Оставляя кровавые отпечатки на каменистой дорожке, упрямо потянулся к городу. Раз есть чему гореть, значит, найдется и то, что не сгорит. А, все что не сгорит, мне сгодится. Найду, куда пристроить, что из чего сделать и куда все это спрятать, чтобы не досталось врагу!

Проклиная свой оптимизм, помноженный на вес и разделенный на расстояние до жилья, тащился и тащился, останавливаясь каждые сто метров и усаживаясь отдыхать прямо на холодную землю. Облака синего, удушливого дыма все чаще и чаще окутывали меня плотным коконом, скрывая от моих глаз полную картину происходящего.

Уже и стихли крики, и волчий вой ушел, превратившись в слабо слышный отголосок, а я все волок свое тело по дороге и предвкушал хоть что-нибудь хорошее, что может произойти со мной.

Уговаривая себя сделать еще шаг, дойти вон до того камня, посмотреть что там, за поворотом, я обманывал свои чувства — боли; проснувшегося голода и вопящую во всю глотку интуицию, орущую благим матом, что прусь я совершенно не в ту сторону, и что сожрут меня там, не в той стороне, забыв спросить, кто я такой, как меня зовут и откуда я появился, весь такой окровавленный.

Первый же целый дом, в который я ввалился, обрадовал меня запахами свежесваренного супа, стоящего на старой, еще угольной, печи, крепкими башмаками примерно моего размера и аптечкой, драгоценной коробкой с красным крестом, в которой глаз углядел и знакомые названия обезболивающего, и два плотных индпакета, гарантированно спасающих мои бедные ступни от проклятия газовой гангрены, заражения крови и прочих столбняков.

Теперь бы еще изогнуться так, чтобы промыть и забинтовать…

Разыскав большой, зеленый, пластиковый таз, набрал в него теплой воды и опустил в нее ноги.

Думаю, будь в этот момент рядом волк — сдох бы от моего вопля, прибитый громкостью.

На ощупь — кожи на ступнях уже не было.

Через минуту вода взяла свое, успокаивая боль, смывая частички грязи и становясь кошмарного, черно-красного цвета.

— Эвальт?! — Девичий голос за моей спиной, дал понять, что надо было, надо было, покричать хозяев от двери, а не топать, марая чистые половички, через весь дом, разыскивая кухню. — Не может быть, Эвальт! Это и вправду ты?! Что с тобой случилось, Эвальт? Не молчи, ты меня пугаешь!

Девушка в обычных синих джинсах и легкой розовой ветровке, обошла меня и опустилась на колени, рядом с тазом, пытаясь заглянуть мне в глаза снизу вверх.

— Привет. — Сказал я, пытаясь сказать хоть что-то вразумительное, кроме рвущегося с губ вопля боли. — Ты кто?

— Ох, Эвальт, совсем забыла, что ты без очков — слепее крота! Я — Иви, соседка! — Девушка слабо усмехнулась. — Вспомнил? Как ты себя чувствуешь?

"Как идиот!" — Захотелось мне заорать на ни в чем не повинную девушку. — "Мало того, что — толстый, так я, еще и слепой, оказывается! Ну, точно — "Творчиха"… Мне конец…"

— Эвальт-Эвальт… Ты что, забыл, где купался?

— Да, Иви. — Стиснув зубы, согласился я с вариантом девушки. — Или, кто-то захотел надо мной пошутить…

— А ты подрос, сосед. — Девушка уставилась на меня так, словно давно не видела. — Раньше бы ты уже давно кричал, размахивал руками и звал родителей. Ты стал такой большой…

Иви высунула кончик языка и провела пальчиком по грязной воде, словно задумавшись о чем-то очень привлекательном.

— Побудь здесь, я поищу тебе одежду, а потом отведу домой. — Попросила она, легко становясь на ноги и делая шаг в сторону и берясь за дужку чайника, стоящего на плите и исходящего белым паром из носика. — Горяченькой добавить, Эвальт?

— Спасибо, не надо, Иви! — Помотал я головой, вжимаясь в стул. — Иди, я тебя дождусь!

— Хорошо. — Она отставила чайник. — Скоро здесь будут мои друзья, они тоже смогут побеспокоиться о тебе!

"Очень мило, боюсь даже и представить себе, что же это могут быть за друзья у девушки, держащей за металлическую ручку, чайник, полный кипятка?!"

Девушка вновь скрылась за моей спиной, поскрипывая половицами.

Чуть приподняв голову, уставился в стекло шкафа, в котором отражалась моя знакомая и … Пара волков, которым она гладила тяжелые, серые лбы. Картинка маслом. Пастораль, что называется. Только вот шкуры волков покрыты бурыми и красными пятнами запекшейся, и свежей, крови.

Сейчас к этим пятнам добавится свежайшая, уже моя.

Моя!

Пока я "прикидывал "хвост к носу"", хозяйка волков вновь подошла ко мне и, положив просто ледяные руки на мои голые плечи, склонилась и выдохнула в ухо: — Ты не Эвальт…

В отражении было видно, как она чуть изогнула голову, отвела ее, словно для удара и широко открыла рот, с двумя, просто гигантскими, острыми и белоснежными, клыками.

Да — толстый. Да — слепой. Но зато быстрый и гибкий. И глазомер — намного лучше, чем у меня "прежнего", до тренировок!