— Лучше ответь мне на другой вопрос! — Перебил я не в меру вежливого, барона. — Можно попасть на радар?

— С земли и воды — нет. — Инженер и в шкуре оборотня — инженер. — Открыть переходный отсек — нет массы, а влезть в "канализацию" — не имеет смысла. Стена-отсечка стоит на месте и никуда не денется, пока ее не откроют.

— Как часто привозят "пополнение"? — Последняя тарелка уже угнездилась в свободной выемке сушилки и я вытирал руки о то, что еще недавно было шторами. И воду, соответственно, впитывало плохо.

— Раз в восемь, девять месяцев. — Курт расслабился, видя, что прямо сейчас на штурм я не побегу и его, за собой, не потащу. — Еще не скоро…

Странно, а еще недавно просто требовал, чтобы мы уничтожили всех, сожгли и стерли с лица острова.

Пригрелся, собака серая, обленился…

— А с воздуха?

— А зажариться? — Вопросом на вопрос, ответил его высочество, для наглядности постучав себе по лбу, а затем — по деревянной столешнице.

Звук, кстати, на мой слух — очень музыкальный, слух — был совершенно одинаковым.

— Курт… Если уже сейчас, на момент твоего побега, радар лишился десятка рабов…

— Полковник называл нас "Белки"… — Аристократ, мать его за ногу, вечно норовит дать красивое название обычному явлению!

— Десятка рабов, — упрямо гнул свою линию я, — то совершенно не факт, что уже не сделан заказ на новую партию — радар должен крутиться, передавая данные.

— Меня больше интересует, для чего этот радар нужен! — В сердцах хлопнул ладонью по столу, Курт. — Они что, кого-то ждут?

— …! — Я тихонько сполз на пол, моля все звезды, чтобы оборотень оказался еще большим параноиком, чем я сам. Если сказанное им верно — нас ждет еще один сюрприз. И снова — весьма неприятный, болезненный и, может быть, последний в нашей, человеческой, истории.

Оборотень мог оказаться смертельно прав, не догадавшись просто продолжить свою собственную, мысль. Если они кого-то ждут, значит, не просто так их корабли возникли у наших берегов! А что, если их кто-то турнул, с насиженного места?

От великого ума, озвучил свои идеи австрияку и получил на выходе "окаменевшего" оборотня, судорожно силящегося стряхнуть с себя "очарование" моих слов.

"Н-да. Бен-то уже привык к моей паранойе… А тут, чувствую я, второй параноик добавился!" — Видя, что оборотню грозит "взрыв мозга", поставил перед ним чайник с кипятком и варенье, что передал мне мастер Сибатси. Оно, конечно, для похудания, но с чаем — пойдет…

У меня в кабинете, на дне сейфа, всегда ныкалось три предмета, раздражая начальство своим присутствием. Три банки варенья — малина, смородина и яблочное повидло. Причем последнее, почему-то, заканчивалось быстрее всего. Фекла Антоновна, исправно снабжавшая меня своими заготовками, которые успевала сделать неизвестно когда, ибо выходных у нас словно бы и не было, вечно качала головой, обзывая меня "сладкоежкой", делая при этом упор, что все истинные садисты были именно сладкоежками. Не скажу, правда, это или только повод снять корону с молодого специалиста, но Федоров, читая мои "заготовки", пыхтел и морщил нос, обещая сделать именно так, как написано. А потом, по возвращении, хлопал меня по плечу и предупреждал, что награда за мою голову возросла.

На самом деле, флотские — это большие дети, любящие порядок, чистоту и ненормативную лексику — больше своей жизни. Только у нас, в три слова можно объяснить все и при этом вопросов больше ни у кого не возникнет. Даже у полицейских. Даже у таможенников из соседнего государства, плохо знающих русский язык.

А еще мы любим его, огромного, иногда страшного, рассерженно воющего ветрами и распускающего верхушки волн на пенные брызги, поднимающего девятый вал и кладущего корабль на борт, напоминая капитану и его старпому, что не любит ленивых и трусливых, злопамятных и чванливых.

Океан.

Достав карандаш и лист бумаги, принялся рисовать радар так, как я его видел изо дня в день, пробегая мимо или разглядывая сверху, забираясь для этого на дерево.

Рисунок получался из рук вон плохо и барон, видя мои мучения, отобрал принадлежности и начал рисовать сам, ориентируясь на мои слова.

Через полчаса, мы снова чесали затылки, разглядывая рисунок.

Сооружение, что мы считали радаром, оказалось радаром каким-то странным. Вертящиеся "уши" были на месте. А вот остальное… По словам австрияка, мои "рассмотрешечки" со стороны, давно должны были меня прикончить, а я ничего — бегаю… Только волосы лезут нещадно, так это у меня с самого начала и кивать на радар — кивалка отвалится.

Ну, а после того, как Курт изобразил виденные им помещения я и вовсе повис в ступоре, опознав те самые странные "ячейки Джо", о которых рассказывалось столько, что поверить было невозможно. У нас целый технический отдел корпел над этими ячейками и еще парой проектов, только ничего не рассказывая нам и ходя с блестящими глазами и полудебильными улыбками.

Ну, а судя по интернет-описаниям, побочным действием "ячеек" могло оказаться что угодно, от апатии, до неукротимого, хм, полового влечения. И тогда Бен, с его ночными гостьями, жертва этих самых ячеек!