Пришлось провести разъяснительную беседу. Мне. Потому что Бен пообещал прибить дурака, задерживающего наше продвижение и мучающего самого себя, изнурительными марш-бросками.

Разъяснения Вродек понял, принял близко к сердцу и попросил отпустить его хвост, на который я наступил, чтобы "разъяснения" доходили быстрее.

Не подумайте, что я или Бен подлые садисты, терроризировавшие бедного волчонка ндцати лет от роду. Ну не выветрился из серой задницы молодецкий гонор, не выветрился, грозя втянуть нас в неприятности, при первой же возможности!

А так… Глядишь и поживет еще, может и волчат настрогает, с внуками-правнуками, поиграет!

Так что, мы совсем не удивились, когда Вродек принес две новости и обе — беспокоящие. Слава всем Звездам, что смотрят с небес на нашу Землю, лезть хоть куда-нибудь, оборотень поостерегся, поспешив вернуться и начав свой рассказ едва морда волка смогла воспроизвести человеческие звуки.

Во-первых — в овраге, широком и извилистом, в паре километров от нас, сейчас грабили. А еще в паре километров от места безобразия, начиналась черта города — высокий забор, с загодя расчищенным от снега пространством и сторожевыми башнями, каждые тридцать-сорок метров, на которых болталось по пятку стражников, поглядывая во все стороны и меняясь каждые 15 минут — уж больно сильный был ветер на открытом пространстве.

Спешили мы на помощь зря. Нападавших оставалось всего-то человек восемь, вооруженных несусветным старьем, как бы еще не времен войны с индейцами. Или, просто у индейцев и отняли…

Обороняющихся оставалось десятка полтора, из которых, без видимых повреждений было только трое — двое молодых людей, дружно отстреливающихся из-за поставленных на бок, саней, да длинноволосая девичья фигурка, закутанная в белые шкуры.

Отстреливались парни браво, только — мимо, паля в белый свет, как в копеечку, из своих карабинов.

Видя такие растраты, Бен сплюнул, нацепил на свой "калашник" оптику и в восемь выстрелов закончил этот дурацкий поединок, пользуясь преимуществом высоты и громкого треска выстрелов дедов… Пра-пра-пра-дедовских ружей, скрадывающих выстрелы "АК".

Пока нашли спуск в овраг, пока вернулись к разбросанным саням, телам холодным и телам стонущим, прошло минут двадцать.

Вродек, оставленный нами в качестве переговорщика, все это время что-то орал, пару раз свистел и даже один раз громко рыкнул, видимо останавливая кого-то, от опрометчивых действий.

Зима, во все времена, при любом строе — совсем не простое время года.

На моей родине, где от моего родного города и до любой из двух столиц больше тысячи километров пустых, продуваемых всеми ветрами, степей, народ никогда не бросит человека замерзать. Даже если этот человек — "так себе", его обогреют и накормят, дадут отдохнуть и переждать ночь или вьюгу, сколько бы она не длилась. А длится вьюга, в некоторых областях, не по одной неделе!

Девушка в сторону Бена зыркнула таким взглядом, что я бы просто пристрелил в ответ. Не хороший у нее взгляд — поганый, завистливый, высокомерный и липкий. Примерно так смотрят дети "богатеньких" на обычных, простых смертных, осмелившихся купить такую же игрушку, как и них.

Я поглубже натянул капюшон, пряча свое приметное лицо в его тени и наклоняя голову так, чтобы его край свисал на уровне кончика носа, как ходил по темным коридорам бессмертный аббат Фариа — Эдмон Дантес — во французком фильме.

О чем разговаривали Бен и девушка я даже и не прислушивался — морпеху лучше знать, что делать в таких случаях, а то, что знать надо будет мне — он сам и скажет. Мое дело страховать его от человеческой глупости, дожидаясь появления Вродека.

— Лошадей у них пристрелили… — Просветил меня подошедший Бен, словно я не видел лошадиные трупы сверху. — Просят, чтобы один из нас съездил в город и передал письмо в ресторан "Элизия", управляющему.

— Я поеду! — Вырвался вперед Вродек. — Ту всего-то, пара километров…

— Олег поедет. — Решил Бен. — От него угрозой не разит… Да и шкура у него… Намного дешевле твоей, Вродек.

Насчет шкуры Бен и не шутил вовсе. Алекс просветил, что Хозяева за шкуру истинного оборотня платят своим расположением и годом безбедной жизни, на всем готовеньком, чего-бы не пожелала, душенька.

— Траннуик — город свободный. В нем с уважением относятся ко всем разумным. Лишь бы они были разумными. — К нам подошел один из стрелков и протянул мне руку. — Я — Эбенизир! Составлю тебе компанию, если ты не против…

В отличии от девушки, Эбинизир отрицательных эмоций не вызывал.

— Мухх. — Представился я, пожимая протянутую руку. Называться как-то иначе смысла не имело — или я просто не откликнусь, в нужный момент, либо забудусь и поправлю, портя все первое впечатление глупой ложью.

— Ы-ы-ы-к-к-к-ххх! — Присел парень с выпученными глазами. — Вот это пожатие!

— Мухх у нас парень сильный, только не подумай, что головой. — Бен исподтишка показал мне кулак. — Зато исполнительный и добрый. Просто — само милосердие!