Шрифт:
– Лично?
– Нет, через Премине.
– Тот в курсе?
– Насколько мне удалось понять…
Тут дверь распахнулась, и в кабинет заглянул какой-то рослый парень в закрывавшей лицо черной маске.
– У вас все в порядке? – спросил он, оглядев учиненный в комнате разгром.
Граф поправил шейный платок:
– Да.
Парень тотчас исчез, и в дверном проеме показался Якоб Ланье.
– Что ты говорил? – поторопил меня Малькольм.
– Премине использовали втемную, основной его задачей было протолкнуть наверх Чесмарци и подсидеть вас, господин Ланье. Догадывался ли он об истинных мотивах адресуемых ему просьб или нет – я не знаю.
– Наверняка нет, – покачал головой Якоб. – Так убедительно сыграть свою роль в этом случае ему бы точно не удалось.
– Думаете? – Граф помог мне подняться на ноги и уточнил у Ланье: – Что с ним, кстати?
– Арестован, – объявил глава надзорной коллегии и улыбнулся: – Хотите присутствовать при его допросе?
– Разумеется. И в первую очередь следует выяснить, какой документ он предоставил похитителю.
– Для этого достаточно поднять реестр охранных грамот, – пожал плечами Ланье. – Имя известно?
– Имени нет, но вряд ли за последние дни выдавалось много таких грамот.
– Тоже верно. Что ж, нам останется только разослать ее реквизиты и ждать…
– Ждать… – скривился Малькольм Паре. – Опять ждать…
А вот мне было уже все равно. Тело корежили отголоски чужой боли, и единственное, чего хотелось, – это прилечь на диванчике прямо в приемной и хоть ненадолго закрыть глаза. А то натурально загнанной лошадью себя ощущаю. Еще немного – и о тюрьме с ностальгией вспоминать начну, а это совсем уж никуда не годится.
Так что, выпади нам возможность перевести дух, я был бы только рад. И та самая расстроившая Паре необходимость ждать у моря погоды меня нисколько не пугала. Пусть мы сейчас будто в центре смерча оказались – плевать! Для начала придем в себя, а там видно будет.
Выкрутимся, не впервой…
Глава 6
Темный сотник. Мерн
Месяц Святого Огюста Зодчего
В доме лекаря Густаву пришлось задержаться на две декады.
Сначала мешали уйти сломанные ударом дубинки ребра, затем пришлось помогать Эльзе ухаживать за валявшимся в горячке отцом, потом… потом девушка умудрилась подобрать к сотнику ключик, и он на какое-то время позабыл о намерении при первой же возможности отправиться в путь. И только когда вновь накатила беспричинная депрессия, Густав понял, что пора собирать вещи.
Для дурного настроения и в самом деле причин не было ни малейших: никто не знал, что сотник скрывается в доме лекаря, сам Фридрих еще не вставал с постели, а Эльза и вовсе не хотела отпускать своего спасителя. И все же Густаву как-то враз стало не по себе. Он начал бояться подходить к окнам и возненавидел закрытые двери. Иногда – только иногда, но хватало и этого! – ему начинало казаться, будто особняк превратился в склеп. Склеп, в котором его погребли заживо. Хотелось куда-то бежать – все равно куда, лишь бы не оставаться на одном месте; ночные кошмары стали привычным делом, и уставший просыпаться от собственных криков сотник понял, что еще немного, и он начнет сходить с ума.
А еще Густава медленно выжигало изнутри отсутствие потусторонней силы. Единственное, о чем он мог сейчас думать, – это как бы раздобыть хоть немного скверны. Хоть немного силы, чтобы вновь стать самим собой. Но вот этого девушка как раз дать ему и не могла.
Да, в Эльзе совершенно не ощущалось потустороннего. И это было просто невероятно: в той или иной степени скверна присутствовала во всех. Конечно же братья-экзорцисты легко могли дочиста выжечь ее из человека, но откуда им взяться в Мерне?
– Кто приходил?
Темный сотник сполоснул бритву в мыльной воде и задумчиво посмотрел на отражавшееся в зеркале лицо. Гладковыбритый подбородок по сравнению с загорелым лицом казался почти белым, но даже хорошо знавшие Густава люди не узнали бы его в этом изможденном молодом человеке. А всего-то надо было постричься, оставив лишь короткий ежик темных волос, сбрить бороду и переодеться в перешитую Эльзой одежду одного из ее старших братьев.
– Служка храма Единения…
– Да? – удивился сотник. – Зачем еще?
– Узнавал, когда отец сможет посетить службу.
– Вот ведь… – только и фыркнул Густав, не перестававший поражаться заведенным оккупационной администрацией порядкам.
– А сам ты не хочешь сходить в храм?
– Нет! – Сотник даже слушать ничего не стал. – Как отец?
– Ему лучше, – ответила девушка и вдруг все поняла. – Собрался уходить?
– Да.
– Оставайся, – прошептала Эльза.
– Не могу, – покачал головой Густав и потихоньку отстранил девушку от себя. – Ты же знаешь – не могу.