– Будут грабить – пошевелим.

– Вот! А я просто хочу быть уверен, что это произойдет раньше, чем из меня сделают отбивную. Пустяк, а по полмарки на брата заработаете.

– Ты говорил, по марке, – поправил мошенника молодой.

– И деньги вперед, – досадливо глянул на напарника усатый.

– Остальное после, – выложил на липкую столешницу пару монет в полмарки каждая Якоб Ланц и поймал за рукав пробегавшего мимо парнишку: – Постой, ты ведь Пьеро?

– Да, господин, – остановился собиравший со столов грязную посуду пацан.

– А не интересовался ли кто сегодня госпожой Викторией и ее спутником? – не обращая внимания на переглянувшихся стражников, спросил Ловкач.

– Интересовались, господин, – и не подумал запираться мальчишка, – наши новые постояльцы. Вон они сидят, за угловым столом.

– Молодец, – сунул ему в карман фартука медяк мошенник и попросил: – Как выпадет свободная минутка, передай им, что мы с госпожой Викторией были знакомы. Хорошо?

– Хорошо, – обрадовался приработку парнишка и поволок кружки на кухню.

– Опять воду мутишь, Ловкач, – тяжело вздохнул усатый. – Смотри, доиграешься. Упекут в «Ржавую кирку» годков так на десять.

– Если твои же подельники раньше не зарежут, – поддакнул молодой.

– Надо же как-то на жизнь зарабатывать, – пожал плечами Ланц. – Но ладно я, вы чего такие смурные сидите?

– Не слышал, что ли? – поднял на него взгляд от пивной кружки толстяк. – Ланс с Норвеймом летом же еще схлестнулись?

– Вам-то что с того? – уставился на стражников Ловкач.

– Вот и мы так думали, – кивнул молодой. – А начальство сбором ополчения пугает. Слухи ходят, скоро и до нас докатится.

– Да брешут, поди, – усмехнулся Якоб и, поднявшись из-за стола, отправился к стойке. Беседовать с потенциальными спасителями Виктории при стражниках по понятным причинам ему не хотелось.

Сидевший за стойкой трактирщик, как ни странно, Ловкача узнал, нацедил из стоявших вдоль стен бочонков яблочного сидра и вернулся к прерванному разговору с явно приехавшим из провинции купцом:

– Мука опять подорожала…

– Ладно мука, а на пшеницу нового урожая знаешь как цены растут? О-хо-хо! – привычно запричитал купец, мужчина средних лет в темном неброском платье. – Золотой хлебушек нынешней зимой будет, золотой.

– Ничего не понимаю, – буркнул трактирщик. – Война где? На полуночи. Нам-то что с того? Ну, железо подорожало, ну, оружие. На продовольствие-то с чего так цены скакнули?

– А ты сам посуди, – отхлебнул подогретого вина купец. – Ну какой урожай в Норвейме в этом году соберут? Повытопчут все да пожгут. А люди всегда кушать хотят. Война не война, никого не волнует.

– Спекулянты, думаешь, зерно скупают?

– Не только, – понизил голос провинциал, – если Ланс на Довлас двинется, Озерки следующие на очереди будут. Марна опять-таки сразу лапки кверху подымет. А там и до наших полуночных рубежей рукой подать. Так что – сам думай…

– Не, – отмахнулся трактирщик. – Кишка у них тонка!

– Плохо ты еретиков знаешь. Я-то успел на этих выродков насмотреться…

– Пойдем-ка, освежимся на улице, дорогой. – Заслушавшийся Ловкач и не заметил, как к нему подошли два сидевших до того за столом в углу бугая.

– А мне и тут неплохо, – даже не обернулся к ним Якоб и отпил сидра.

– Пошли, задави тебя жаба, – дыхнули в ухо, – а не то…

– Прежде чем совершать необдуманные поступки, – Ланц сделал вид, будто не замечает приставленное к боку узкое лезвие ножа, – советую обернуться и посмотреть на просто ошарашенных вашим поведением стражников. И если за меня вам вкатают лет десять каторги, то за этих мужественных защитников закона сразу отправят на виселицу. Мы понимаем друг друга?

– Ты с ними? – уточнил здоровяк, на заросшей длинной щетиной щеке которого выделялась чистая полоса шрама. Вид дружелюбно отсалютовавших пивными кружками стражников заставил его в бессильной злобе скрипнуть зубами и спрятать нож.

– Это они со мной. Присаживайтесь, в ногах правды нет.

– Чего ты хочешь? – буркнул усевшийся по другую руку парень помоложе и на самую малость похлипче своего напарника. И этот говорил с явственно различимым акцентом. Так и есть – Озерки.

– Вы знаете, чего хочу я; я знаю то, что хотите знать вы.

– Сколько?

– Ну кто ж так торгуется! – поморщился Ловкач.

– Говори. – И здоровяк со шрамом выложил на столешницу двойную марку.

– Вы, вероятно, путаете меня с попрошайкой, – оскорбился Якоб, но монету забрал. – Могу сказать одно: останавливавшиеся здесь Виктория и Николас покинули город.