– Господин Ош хочет тебя видеть, – прежде чем Ловкач успел наделать глупостей, пробасили сзади.

Из соседнего переулка выехала запряженная парой жеребцов карета, и беззвучно выругавшийся Якоб полез в распахнутую дверцу.

– Якоб, мальчик мой, – улыбнулся при его появлении болезненно-худой старик в черном одеянии, сложивший ладони на серебряной рукояти дорогой трости. Господин Ош собственной персоной. – До меня дошло пренеприятнейшее известие…

– Не понимаю, о чем вы, – буркнул стиснутый забравшимися в карету мордоворотами Ловкач.

– Добрые люди поведали, что ты проиграл в карты карбункулы. Мои карбункулы…

– Не стоит слушать сплетников, – поморщился Якоб Ланц и прищурился из-за бившего прямо в глаза яркого света от покачивавшегося под потолком фонаря. – Кстати, вы не могли бы высадить меня поблизости от «Рваного паруса»? У меня здесь еще дела.

– Ну, это зависит только от тебя, – вздохнул пробежавшийся пальцами по резному орнаменту на рукояти трости Мешок Костей, – только от тебя…

– Вот и замечательно. – Ловкач стянул с левой ноги сапог, сунул руку в голенище и, выудив оттуда холщовый мешочек, протянул нанимателю. – Вот ваши камушки, в целости и сохранности.

– Знаешь, нисколько в тебе не сомневался, – высыпав на ладонь десяток драгоценных камней, размерами не превышавших ногтя мизинца, старик принялся изучать цвет и огранку карбункулов. – Заходи с утра в лавку, получишь свою долю. Двадцать крон, мы ведь так с тобой договаривались?

– Именно, – кивнул Ловкач.

– Вот и заходи.

– Господин Ош, завтра к вам обратится с одним дельцем Гор Корса. Будет ссылаться на меня…

– Хочешь, чтобы я его отшил? – даже не оторвал взгляд от драгоценных камней Мешок Костей.

– Наоборот, – усмехнулся Якоб. – Просто в сложившейся ситуации его можно очень хорошо подвинуть по деньгам.

– Ну-ка, ну-ка, излагай… – Почуявший запах золота старик тут же ссыпал карбункулы в холщовый мешочек. А выслушав рассказ, наморщил лоб и задумчиво уставился на мошенника. – Назови хоть одну причину делиться барышом с этой деревенщиной?

– Покойный герцог полностью устраивал корону, – мысленно проклиная жадность Мешка Костей, пояснил Якоб Ланц, – и что-то мне подсказывает, тайная служба будет весьма разочарована, если девица покинет Стильг. И узнай кто о вашем в этом деле участии…

– М-да… не хотелось бы. – Несмотря на наличие влиятельных покровителей, связываться с королевской тайной службой Ошу было не с руки. Не стоила игра свеч. – Получается, ты предлагаешь использовать Корсу как ширму? Ссудить ему эти две сотни в обмен на остальной куш?

– Именно, – злорадно усмехнулся Ловкач. – А потом он всю оставшуюся жизнь на крючке будет. Никуда не денется.

– Не любишь ты его. Ох не любишь! – тяжело вздохнул старик. – Я, впрочем, тоже. А он меня и подавно. Надует. Придется надежных людей посылать, чтобы в последний момент хвостом не вильнул. Говоришь, полтора десятка человек ему требуется?

– Так и есть, – прикоснулся к опухшей скуле Ланц, лихорадочно пытаясь разобраться в образовавшемся раскладе. Вошедший в игру бес пока его интересам не угрожал, но если что-то пойдет не так…

– Хорошо, – улыбнулся Мешок Костей. – Нет, я определенно рад, что не разочаровался в тебе, мальчик мой…

– А уж как я рад! – буркнул себе под нос Ловкач, когда его высадили неподалеку от «Рваного паруса».

Жизнь в этом районе не замирала даже ночью, и, заслышав приближающиеся пьяный смех и женский визг, Якоб поспешил укрыться в тени соседнего дома. Хоть при необходимости мошенник вполне мог постоять за себя, обычно он предпочитал не доводить дело до крайностей. Ни к чему строить из себя героя, а потом бегать по костоправам, пытаясь подлечить выбитые костяшки. Это волка ноги кормят, а шулера как раз руки.

Пропустив полуночных гуляк, Ловкач перебежал через дорогу, но ко входу в кабак подходить не стал, а вместо этого свернул в соседний переулок. Дождался, пока привыкшие к темноте глаза различат силуэт прислонившегося к стене дома человека, тихонько подошел сзади и, уловив крепкий пивной дух, прошептал:

– Так вот ты где, шкура продажная!

Только плескавшийся в животе Марти кувшин хмельного напитка не позволил здоровяку сигануть к самой крыше. Но и без того прыжок застигнутого врасплох бугая вызвал невольное восхищение его физической формой.

– Якоб, сволочь такая, ты меня своими шуточками в могилу загонишь! – развернувшись, приложил руку к груди тяжело задышавший Марти.

– Сердце с другой стороны, – невозмутимо напомнил ему Ловкач.

– Беса тебе в печенку! – выругался здоровяк. – Чего опаздываешь?

– Отвлекли, – не стал ничего объяснять мошенник. – Так сколько тебе эта гнида отстегнула?

– Договорились мы на десять крон, – полез за кошелем Марти, – но заплатил он всего две. Сказал, с тебя сверх того, что осталось на столе, ничего вытрясти не смог.