– Хочешь, чтобы прекратил доставлять тебе удовольствие, моя красавица? – спросил и на вис над моими губами.

В груди сперло, я выгнулась, чувствуя, как ноги сами расходятся в стороны.

– Да… - простонала я. – Пожалуйста!

Его пальцы сжали сильно набухший бугорок, я закричала от страсти, но его губы накрыли мои и заглушили стон. Он целовал меня властно, жарко и со звериной жадностью. Пальцы ласкали мое средоточие так, что я невольно вцепилась в его плечи и выгибалась, постыдно подаваясь на встречу его движениям.

– Хочешь, чтобы я прекратил? – снова спросил волк.

Волны жара и страсти носились по телу, лишая разума, и лишь слабый голосов воспитания тихонько шептал о том, что делить ложе должно лишь с любимым.

– Пожалуйста… - едва слышно простонала я. – Не надо…

– Хорошо, - неожиданно сказал Верген.

Он резко убрал пальцы. У меня вырвался стон разочарования. Тело трясло, все ныло, внизу живота пульсировало, словно некая сила искала выход, но не находила. Грудь набухла. Я чувствовала, как из самого средоточия сочится что-то горячее.

– Ты вся изнываешь от любовных соков, - проговорил волк глухо. – Но если не хочешь, чтобы я подарил тебе небывалое наслаждения, займемся другим.

Дыхание стало прерывистым и частым. Я смотрела широко раскрытыми глазами в потолок, и пыталась осознать происходящее. Но мысли исчезли, осталось только острое ощущение незавершенности и желания, которое должно возникать лишь по любви.

Он с явным удовольствием облизал пальцы и откинулся на подушку, приняв положение полулежа.

– Я хочу, чтобы ты понимала, как желанна, - проговорил волк и распахнул килт.

Я во все глаза вытаращилась на вертикально застывшее мужское естество. Прежде мне никогда не доводилось его видеть, и я могла только гадать, что скрывают мужчины в портках. Но сейчас всего в метре от меня то, чем по словам матушки, мужчины гордятся больше всего.

Оно было большим, у основания окруженным черными завитками. От него по животу до самого пупка ползет тонкая дорожка волос.

– Этим орудием я буду доставлять тебе небывалое удовольствие, - сказал волк, наблюдая за моей реакцией. – Я отправлю тебя в сады наслаждений.

Я сглотнула пересохшим ртом и попыталась представить, как это должно происходить. Но мое невежество не позволило зайти дальше того, что уже совершил волк.

Охрипшим от его пыток голосом я проговорила, чувствуя жгучее смущение:

– Я не позволяю вам этого. Но… Как вы намерены… Как бы вы… Если бы я позволила…

– Я войду им сюда, - сообщил он и коснулся пальцами меня между ног.

Вздрогнув, от этого прикосновения, я часто задышала. Мысли моментально заволокло розовым туманов, и потребовалось несколько мгновений, что бы я вновь смогла говорить.

– Это решительно не возможно, - произнесла я смущенно.

Волк запрокинул голову, и по комнате прокатился глухой, низкий смех. Когда он прекратил смеяться, то проговорил:

– Твоя невинность распаляет еще больше. Почему же, скажи, моя красавица, это не возможно?

– Ваше орудие слишком большое, - сообщила я, смущаясь еще больше. – Оно туда не поместится.

Волк снова захохотал, обнажая слишком белые для человека зубы, а я косилась на его орудие, которое покачивается, когда зверь содрогается от смеха.

– О, Шарлотта, - наконец, проговорил волк, - я верю, что ты невинна и у тебя там туго и жарко. Но могу заверить, он поместится. И когда он туда проникнет, ты будешь счастлива.

Пока я пыталась понять, как это возможно, волк приподнялся на кровати, оперевшись спиной на изголовье, и сказал:

– Обхвати его пальцами.

– Что-о? – не поняла я.

Зверь повторил:

– Обхвати его пальцами. Я хочу, чтобы ты начала к нему привыкать.

– Я не стану этого делать, - воспротивилась я.

– Не вынуждай заставлять тебя, моя девочка, - произнес зверь спокойно. – Я говорил, что у меня в замке правил не много. Но я требую их исполнения. Одно из них – выполнять, если я прошу.

Я вспыхнула и попыталась отползти на край кровати, но кисть сжали горячие пальцы.