Пока маркиз говорил, Ворг краснел все больше, пока не ринулся вперёд, стремясь задушить мучителя, но перед его лицом просвистел меч, вынуждая его отступить, а когда он по приказу повернулся к ним спиной, то камердинер просто стукнул его кулаком по голове и садовник без звука рухнул на каменный пол.

Со мной маркиз не церемонился, подпихивая под спину, он затолкал меня в камеру, напротив больного "жениха". Туда же слуга принёс бесчувственного Ворга, приложив его головой об пол, тот застонал, но не очнулся.

Я присела на остатки кровати пока маркиз искал ключ, чтобы закрыть нас с садовником в подземелье, и все никак не мог найти нужный. Наконец, он снял с соседней камеры замок и тогда успешно исполнил задуманное.

– Сидите тихо, если будете паиньками, то принесу вам ужин.

С учётом того, что ещё рассвет не наступил, его обещание было весьма ободряющим. Я скривилась и отвернулась от решётки, леди не общаются со злодеями.

Мужчины ушли, оставив пресловутую лампу, чему я была рада, естественного освещения из скудных окошек под семиметровым потолком не хватало даже в яркий солнечный день, а лунный свет и вовсе сюда не проникал.

Я огляделась: истлевшая солома на полу, ветхий матрас, на котором я сижу, поджав ноги, колченогий табурет, и вмурованный в пол стол с лампой - вот и вся скудная обстановка. Сколько нам предстояло здесь находиться, если Риннар справедливо махнёт на меня рукой, а Майр не захочет выслуживаться с риском для жизни и оба они проглотят байку маркиза? Год, два, пять? Прежде, чем замок вновь оголодает. Ворг пошевелился и несколько с трудом встал, опираясь на табурет, я суетливо придерживала его за локоть:

– Теряю хватку, раньше не позволил бы так попасть. Простите, леди, я оплошал.

– Что горевать о случившимся? Давай думать, как отсюда сбежать.

Нас привлёк лязгающий звук, дверь у Эгнацио открылась, выпуская безумца на волю, он тут же издал леденящий душу вопль.

Ворг меланхолично заметил:

– Надеюсь, лорд нас крепко запер...

"Как хранить мясо вне холодильника? Мясо нарезается большими кусками, натирается солью и храниться в стеклянной или глиняной посуде с крышкой."

Советы тетушки Роксы.

Время тянулось медленно. Только по тому, как заканчивалось масло в лампе, можно было предположить, что уже наступило утро и семья маркиза села завтракать.

Я со страхом следила за безумным виконтом, тот не обращал на нас никакого внимания. Присел на корточки и чертил пальцем в пыли какие-то знаки. Ворг же, наоборот, воодушевился, он подошёл к решётке и позвал:

– Эгнацио!

Реакции не последовало, Ворг не унимался:

– Даниш?!

Тогда произошло странное, сумасшедший медленно повернул к нам голову и, поднявшись, подошёл вплотную к камере. Свет от лампы осветил его худое, изможденное лицо, заросшее клочками бороды и глаза без белков, абсолютно чёрные. Вряд ли я когда забуду его взгляд, а смотрел он именно на меня.

– Ворг, вы зачем его позвали?
– застучала я зубами от страха, - он же одержимый.

Садовник же не утратил оптимизма:

– С любым человеком можно договориться.

– С человеком - да...

– И с ним попробую, - Ворг снова повернулся к стоящему Эгнацио, - Даниш, твоя невеста здесь, ее запер отец, чтобы она не могла прийти к тебе...

Эгнацио-Даниш склонил голову к левому плечу и молчал.

Ворг осторожно продолжил:

– Открой невесте дверь, я её брат и помогу вам..

– Что вы несёте?
– я даже бояться перестала, так разозлилась, -У него же ключа нет!

– Фая, доверьтесь мне, - Ворг слегка отошёл от решётки, - Даниш, открой дверь.

Виконт все так же молча взялся за решётку обоими руками и без видимых усилий вытащил её из стены, с грохотом откинув в сторону.

– Я не пойду туда, - кажется у меня начиналась истерика,- я не пойду!

Ворг слегка встряхнул меня за плечи:

– Леди, будьте разумной, он вас не тронет.

И, правда, сумасшедший стоял и не двигался, даже когда мы вышли из камеры и пошли в сторону выхода. Я постоянно оглядывалась, но бывший жених даже не шелохнулся.

Быстрым шагом, держа в руках лампу, Ворг устремился в коридор, который мы не успели осмотреть и через несколько поворотов уткнулся в массивную приоткрытую дверь. Все это время я шла вцепившись в его рукав, так было не так страшно. От движения я согрелась и перестала напоминать себе сосульку, а вот Эприл, лежащую на постели в комнате, куда вела эта дверь, уже вряд ли что могло согреть. Женщина лежала мраморно-белая и каменно-холодная, лишь редкие движения груди выдавали ее принадлежность к нашему миру.