Неудивительно, что девочка, вечером подошедшая к нашему столу в большом зале гостиницы, куда мы спустились поужинать, недоверчиво обратилась к нам по имени, словно не веря, что мы откликнемся на этот робкий призыв. Да и я не сразу сообразила, что видела ее при бродячем театре – перед ней и несколькими ее юными приятелями Хорвек показывал свои фокусы прошлой ночью.

– Сударь, неужто это вы? – робко спросила она, разглядывая бывшего демона со страхом и восхищением. – Я еле разыскала вас!Вы помните меня? Я Ларго, дочь Домилы, лицедейки…

Домилой звали женщину, которая тяжко кашляла у костра. Наверняка это она изображала сегодня Белую Ведьму – я не узнала ее из-за измазанного белилами лица, но теперь запоздало вспомнила, как хрипло и отрывисто она выкрикивала свои угрозы и проклятия. Тяжело, должно быть, далась ей роль – накануне ночью приступы кашля беспрестанно гнули ее к земле.

– Да, Ларго, я помню тебя, - ответил Хорвек, глядя на девочку со странным выражением. Мне внезапно показалось, что он ждал ее – или кого-то похожего на нее.

– О, сударь, простите, если я скажу что-то дурное… - Ларго говорила торопливо, тихо, иногда сбиваясь на тихий плач. – Прошу вас, не гневайтесь, лучше посмейтесь надо мной, если мои слова покажутся вам глупыми, и я уйду, обещаю вам. Я и сама знаю, что нельзя в такое верить, но… Но вы ведь не простой фокусник-ловкач, а настоящий чародей?

Последние слова она произнесла едва слышно, прижав руки к впалой детской груди, но глаза ее блестели ярче огня в большом очаге.

От ужаса я выронила ложку: худенькая девочка вдруг показалась мне созданием куда более страшным, чем гарпия или оборотень. Она разгадала, что Хорвек колдовал! А колдунов сжигают, бросают на острые пики, сбрасывают в реку, заковав в цепи - только сегодня я видела, как танцуют люди вокруг костра, радостно вспоминая, что когда-то уничтожили Белую Ведьму! Враз охрипнув, я попыталась было воскликнуть: «Нет! Что за глупость! Убирайся отсюда!», но только закашлялась. А Хорвек, широко улыбнувшись, жестом показал девочке, чтобы та присела за наш стол, и так же тихо, но безо всякого волнения спросил:

– И что же тебе понадобилось от чародея, Ларго?

– Так это правда! – ее лицо озарилось дикой, страшной радостью, тут же сменившейся испугом, но вовсе не тем, которого я более всего опасалась. – Или вы решили подшутить надо мной, господин?.. Прошу вас, не обманывайте меня ради потехи!

– Тише ты! – свирепо прошипела я, обтирая ложку и оглядываясь по сторонам. – Кто тебя надоумил приставать к нам с такими вопросами?!

– Никто, - она растерянно заморгала, явно собираясь заплакать, и повернулась к Хорвеку, ища у того поддержки. – Я просто подумала… Эти фокусы – они ведь не были похожи на обман! Ведь вы не обманывали нас, сударь?.. Мы видели настоящие чудеса! От них в голове начинало легонько жужжать, и дыхание перехватывало, как будто сейчас случится что-то прекрасное… или ужасное…

– Уж поверь мне, скорее всего – второе, - буркнула я, вконец растерявшись. Ларго смотрела на Хорвека так, словно он был божеством, спустившимся с небес, а демон молча ожидал каких-то ее слов - я готова была поклясться в этом!

– Эти ваши чудеса… - девочка шептала горячо и восторженно. – Вам же ничего не стоит их совершить? Вы просто прочитаете свое заклинание, и любое желание тут же исполнится…

– Не совсем так, - Хорвек, словно очнувшись на мгновение ото сна, усмехнулся. – Бывают разные желания, и разные заклинания… Что за желание у тебя, Ларго?

– Моя матушка… - девочка говорила все быстрее. – Она больна, ей с каждым днем хуже! Я слышала, как лекарь, которого к ней приводили, сказал, что от ее болезни нет лекарств. Она так страдает, господин! Иногда утром у нее не хватает сил подняться на ноги, а губы у нее все в крови. Гри говорит, что не станет таскать ее за собой, мол, пользы от болящей мало. Чтобы уменьшить боль, она пьет самое крепкое вино, и засыпает мертвым сном… Вот и сейчас она спит в повозке, пока остальные гуляют в кабаке. Сударь, прошу вас, прогоните колдовством ее болезнь!

Хорвек молчал, бог весть о чем задумавшись, и я, испытывая сильнейшую неловкость, забормотала, избегая смотреть в заплаканные глаза Ларго:

– Тебе бы в храм сходить, да попросить о милости богов…

– Я бывала во всех храмах, которые попадались на нашем пути, - ответила она, и в голосе ее прозвучало что-то недоброе, отчаянное. – В последнем я даже украла вот эту щепку – люди говорили, что она творит всякие чудеса, потому что ее отломили от посоха какого-то святого. Но сколько не прикладывала я ее ночью к груди моей бедной матушки – ничего не переменилось. Сударь, возьмите ее себе, если вам угодно! Я слыхала, чародеям для их зелий нужны порой святыни…

– И ты не боишься прогневать богов таким святотатством? – с доброжелательным любопытством спросил у Ларго Хорвек, осторожно приняв из ее рук почерневший кусочек дерева.

– Пусть гневаются! – мрачно и решительно ответила она. – Они же не слушали меня, когда я просила их по доброму! О, сударь, вы поможете моей маме? Правда?..

И опять я не знала, что больше меня страшит: возможный ли отказ Хорвека, казавшийся самым разумным решением, или же его согласие помочь Ларго. Внезапно я сообразила, что существо, столько раз спасавшее меня, не может быть полностью бесчувственно к людскому горю. Однако, сегодняшнее представление… что за воспоминания могло оно пробудить в бывшем демоне? Домила, о спасении которой его сейчас умоляли, изображала Белую Ведьму, показывая ее злобным и мерзким чудовищем, заслужившим смерть в огне. С чего бы Хорвеку сочувствовать ее беде?..