— Это она, — говорит он. — На ней этот большой гребаный камушек, который Колдвелл купил ей.

Нет. Слово проходит по всему моему телу. Нет, пожалуйста, нет. Она лжет им в надежде спасти меня. Я не хочу этого. Я не могу жить без нее. Высокий мужчина хватает ее за волосы, оттягивает голову назад и пробегается ножом по ее горлу одним плавным движением. Яркая красная линия появляется на шее моей сестры, и я кричу, когда кровь начинает вытекать оттуда.

Она падает на пол, ее глаза находят мои. Я ползу к ней, не отводя взгляда. В ее мягких карих глазах покой... и любовь, даже сейчас, когда ее жизнь утекает.

Мое горло горит от криков. Слезы затуманивают зрение. Мой мочевой пузырь опустошается, вероятно, из-за чистейшего ужаса. Эти мужчины больше ничего не могут сделать, чтобы запугать меня. Они отняли у меня другую половину моего сердца.

Я говорю ей, что люблю ее и что все будет хорошо, однако мои слова слишком приглушенные, чтобы она понимала. И как только я вижу, что свет покидает ее глаза, мое горло напрягается, поскольку грубые руки смыкаются вокруг него.

— Так чище, придурок, — говорит он другому мужчине, пока сжимает мое горло. — Никакой крови.

Я не отвожу взгляда от Элисон. Мне хочется, чтобы она была последней, кого я вижу. Краснота крови, стекшаяся на пол рядом с ней, начинает смешиваться с другими цветами вокруг, когда мое зрение начинает расплываться.

Стук в дверь.

— Ава, полиция уже в пути. Если ты внутри, открой.

Давление на моем горле пропадает, и я слышу, как мужчины торопятся по коридору в направлении спальни.

— Через окно, — слышу, как один из них говорит. — Поторапливайся, черт побери.

Мои легкие хотят втянуть столько воздуха, сколько возможно, но кляп это не позволяет. Мне хочется держать Элисон, но мои руки все еще связаны. Я чувствую головокружение.

Не знаю, проходят секунды или минуты, но вскоре мою дверь выламывают, и два офицера полиции в форме входят внутрь. Женщина-офицер бросается на пол и вытаскивает кляп у меня изо рта.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но потом закрываю его снова. Что тут сказать? Я не в порядке и никогда уже не буду. Мне просто жаль, что тот наемник не сжал мою трахею немного сильнее, немного дольше. Элисон мертва из-за меня, я бы отдала все, что угодно, чтобы поменяться местами с ней.

Я онемел от потрясения на несколько секунд. Признание Авы оставляет меня в шоке.

Ее широко открытые глаза умоляют меня сказать что-нибудь.

— Я сожалею.

Слова едва покидают мой рот, как она тянется за обеими моими руками, держась за них, пока смотрит на меня.

— Пожалуйста, поверь мне, Дэниел. Мне нужно, чтобы ты поверил мне.

— Я верю тебе.

Слезы заполняют ее глаза.

— Я раздумывала над этим разговором часами и пришла к стольким многим причинам, что ты не поверишь мне. Я боялась, что ты подумаешь, что у меня бред.

— Нет, — я поднес одну ее руку к своему рту и поцеловал костяшки. — Ты не давала мне ни одной причины так думать.

Она улыбается, и слезы соскальзывают с ее нижних ресниц.

— Ты имеешь в виду другую причину, кроме того факта, что ты лечишь меня в клинике для душевнобольных?

Уголок моих губ изгибается вверх в улыбке.

— Ну теперь-то я знаю, почему ты здесь. И не могу сказать, что виню тебя за то, что ты оставалась молчаливой.

Она тихо вздыхает и отводит взгляд.

— Это было не для защиты себя. Не сперва. Я была просто так разбита... — ее голос дрожит от эмоций. — Больше нет ничего, чтобы стоило произнести. Ничего стоящего, чтобы делать. Вот почему я вырывала капельницу, когда приехала сюда. Мне просто хотелось освободиться от боли.

Я делаю глубокий вдох, все еще осмысливая все то, что она только что рассказала мне.

— Как так вышло, что никто это не заметил? Полицейские или... не знаю, кто-то...

— Вопросов не возникло, потому что на ней было обручальное кольцо. Тетя Мегги опознала ее, так что им не пришлось лезть в карту дантиста или куда там еще...

— Так значит, те похороны были... твоими?

Она пожимает плечами.

— Они были, но я не ходила. Полагаю, моя тетя позаботилась о приготовлениях, но тетя Мегги не думала, что я достаточно окрепла, чтобы пойти. Она была права. Я долгое время находилась в шоковом состоянии, а когда ударило горе... — она мотает головой, ее голос напряжен от эмоций, — оно ударило как цунами.