«Знаешь, – признался он, – до сих пор я думал, что ты не можешь закончить свои атаки ударом, потому что убедил себя, что я неприкасаемый. Я же, устав от этих бесполезных тренировок, хотел заставить тебя оставить это занятие, поэтому замахнулся так сильно, как только мог, чтобы раз и навсегда отбить у тебя желание продолжать все это. Мне хотелось уже работать с чем-то осязаемым, но на этот раз, к моему удивлению, я будто напоролся на кирпичную стену. Я так сильно ударился ногой об пол, что у меня пятка болит. Это работает. И правда работает. Давай прервемся на чай. Я хочу немного обдумать произошедшее». После такого успеха мы стали упражняться с еще большим энтузиазмом. Я начал лучше понимать особенности медитации и добился значительных успехов в создании поля. Каждое занятие приносило нам все новые и новые открытия. Мы занимались часами напролет. Наше новое знание мы смогли применить в традиционных боевых искусствах, когда сенсей знакомил меня с продвинутыми техниками рукопашного боя, боя с мечом и шестом. Медитация и лечебная практика стали своего рода мотором для всех этих дисциплин. Мое боевое мастерство настолько выросло, что через несколько лет я получил лицензию инструктора по всем четырем самурайским искусствам, которым обучал меня мой сенсей.

В последний год моего пребывания в Японии я бросил работу и полностью сфокусировался на частных занятиях с учителем. Каждый день я приходил с новыми идеями относительно того, как должна проходить тренировка, чтобы быть еще более успешной. Не знаю, откуда я брал эти знания, они просто были. Наши занятия обычно начинались в час дня и длились до шести вечера, затем был перерыв на ужин, затем с семи вечера до девяти-десяти я занимался уже с основной группой. В целом я занимался пять дней в неделю как минимум по шесть часов и делал большие успехи.

Тем не менее я все еще довольно часто испытывал проблемы с вызовом защитного поля, поскольку совсем не понимал, что же именно в этот момент происходит. И чем больше я думал об этом, тем сложнее мне это давалось. Во время тренировок и я, и учитель сильно уставали даже после пары часов занятий, поэтому нам приходилось все время прерываться, чтобы выпить кофе и восстановить силы. Мне начало казаться, что для создания поля мы слишком сильно задействуем силу воли. Из амазонского видения я помнил, что поле должно возникать без всякого усилия и, если нужно, быть постоянным. Мы же никак не могли этого добиться. Время и усилие, которые требовались для активации поля, делали всю затею крайне непрактичной в реальных ситуациях, когда требуется немедленная реакция.

Я знал, что нам еще многое предстоит открыть, однако так же я знал и что мне срочно нужно в Америку. В этом не было никакой логики, но где-то глубоко внутри я ясно осознавал, что пришло время мне сделать следующий шаг в своем путешествии – вернуться в Америку. Прошло полгода с тех пор, как я получил лицензию Мастера, и с благословения сенсея я решил начать преподавать.

Учитель помог мне подобрать имя для нашей новой практики и предложил «Синкайдо», что означает «Путь открытого сердца». Синкайдо – скорее описание нашего метода, чем его название, поскольку именно через раскрытие нашего сердца происходит процесс нашего освобождения.

Я обосновался в маленьком городке на юге штата Орегон и начал преподавать нескольким глубоко увлеченным людям. Преподавание было для меня в новинку, я нервничал и поэтому поначалу преподавал только технику боя, еще с год не решаясь вводить практику медитации. Много энергии уходило на то, чтобы правильно выстроить урок и доступно донести материал, поэтому расслабиться настолько, чтобы ввести практику синкайдо, мне не удавалось. С одной стороны, я, разумеется, боялся неудачи и не хотел опозориться. С другой стороны, я страшился того, что ошеломляющий эффект от новой практики только отпугнет людей.

Постепенно я начал привыкать к роли учителя и даже познакомил учеников с базовыми принципами медитации, предложив им практиковать ее по 10 минут перед началом занятия. Медитация настолько пришлась ребятам по душе, что я включил ее в основную тренировку. Перед этим мы полгода отрабатывали довольно сложную для новичков технику, которая никак им не давалась. Медитация же позволяла правильно настроиться, и они без особого труда и лишней мысли выполняли необходимую связку. Этот эффект настолько впечатлил моих учеников, что они попросили меня сделать медитацию основной частью наших занятий. Как раз в это время женщина из соседнего города, у которой я снимал помещение для лечебной терапии, неожиданно предложила мне вести там же и занятия по медитации. С этого момента каждый вечер по вторникам я стал проводить с небольшой группой энтузиастов часовой урок по медитации. Уча их расслабляться и быть более осознанными, я каждую неделю помогал им привнести чуть больше гармонии в их жизни. К моей радости, у ребят наметился быстрый прогресс.

Вскоре я начал вести частные занятия несколько раз в неделю по три часа каждое. Оказалось, что больший эффект имеют непрерывные занятия медитацией в течение трех часов, чем те же три часа, но размазанные по трем неделям. В качестве эксперимента мы даже решили посвятить медитации всю субботу. И этот один день невероятно продвинул всех участников. Если раньше любой посторонний шум мог рассеять их концентрацию, теперь мне надо было изрядно потрудиться, чтобы вывести их медитации – так сильно она укрепилась.

Через два года после того, как я покинул Японию я неожиданно почувствовал, что должен навестить моего учителя. Не прошло и трех месяцев, как я уже стоял на пороге его дома. Десять дней я жил у него в додзё, и каждый день с семи утра до двух ночи мы посвящали занятиям, живя на кофе и медитации. Лишь благодаря этому мы с учителем довольно быстро восстановили нашу способность в процессе боя применять синкайдо высшего уровня. Ни он, ни я не занимались этой практикой с тех самых пор, как я покинул Японию. Такой интенсив оказался очень действенным для меня. Я научился лучше понимать свои намерения, свой разум, расширил собственное сознание и стал ближе к Бытию. В конце концов я даже решился не только практиковать, но и преподавать синкайдо.