— А как же ты?

— Я должен найти их гнездо, найти сердцевину, выжечь её. Иначе от них не спастись.

— Ты уйдёшь, папенька? — с дрожью спросила Грета. — Когда?

— Утром. Вот дождусь, когда тебе полегчает… Не плачь, Гриша. Тебе надо продержаться всего-то до вечера.

— Ты вернёшься вечером?

«Я не вернусь никогда», — хотел сказать Крас, но вместо этого горько улыбнулся дочери.

— Я заколдовал Башню. Завтра в полночь она окажется вне времени. Я боюсь за тебя, Грета, здесь тебе придётся сложно, у тебя есть сила, но нет ни мастерства, ни опыта. Пока я ищу Горта, ты будешь не здесь.

— Не здесь?.. А где? — испуганно и растерянно прошептала Грета.

— В будущем. Я перемещу тебя в будущее. И если останусь жив — верну.

***

Маргарита сидела в траве. Трава звенела и пахла, как прежде; прежним было и небо — но и только. Всё остальное стремительно стёрлось, рассеялось и собралось вновь — в очертания чужих высоких домов, незнакомых лиц, нового времени.

Рита натянула на колени короткую голубую юбку. Съёжилась от прохлады, шедшей от вечерней земли, и ещё больше — от страха. Что с ней будет?.. Где она? И почему она — такая?..

Утром прошёл дождь, и в траве двора ещё стояли мелкие лужи. Рита, медленно поднявшись, подошла к одной из них и склонилась над мутной водой. Кроме неба и зелёных стеблей она увидела в лужице отражение почти взрослой девушки, напуганной, светловолосой, в голубом платье.

Девочка поела холодной картошки с солью, запила крепким густым чаем. Во рту стало горько и горячо. Стоило ей сделать ещё глоток, как велели подниматься. Чёрные платья широкой дугой потянулись к дверям. Зашелестели подолы и длинные рукава. Тишина стала глубже от шелеста.

Страх выходил из берегов. Девочка с трудом сдерживала слёзы. Пугливо жалась к стенам, прячась от громких голосов, басов, окриков.

Высокие огромные стрельчатые окна, глухая музыка из темноты ниш, ряды воспитанниц в тёмных платьях. Девочка вытерла слёзы и пошла вслед за вереницей. Они шли в спальни — в первую, во вторую, в третью… До девочки очередь дошла в шестой. Она нырнула в сумрак маленькой комнаты в четыре кровати, сняла платье, юркнула в прохладу постели.

Кололось шерстяное покрывало. Девочка съежилась, уткнувшись подбородком в колени, сжала кулачки, зажмурилась. Солнце зашло, закрылось тучами, потемнело. Она различала только контуры предметов, чёрные и плавные на фоне окна. Три кровати пустовали.

Девочка больше не хотела есть, а только спать. Она подумала, что больше никогда не будет счастлива.

…И вообще — весь её дом был сытным, уютным, тёплым. В кухне, на большой лаковой высокой тумбе с трещинками и домашними выбоинками, стояла белая кастрюля бульону. Большая, тёплая, чистая, с нарисованными на боку жёлтыми грушами. Она подняла крышку — и в лицо пахнуло паром, сытным жирным ароматом мяса и разваренной картошки.

И кровать у неё была — домашняя, большая, уютная. В две подушки в наволочках с незабудками, рыхлых, мягких, проминавшихся под головой. С тёплым тонким лёгким одеялом. Укутаешься в него, оно тебя обнимает. Так и хотелось забраться туда, в эту кровать, с одной стороны огороженную стеной, с другой — столом, защищённую от холода и печалей всего мира. В изголовье висел Ловец снов, шуршал коричневыми пёрышками, золотился руной в середине. А рядом — старинная коричневая карта, с оранжевыми материками, бежевыми странами и золотистым компасом в углу.

А внизу, под кроватью, — небольшая картонная коробочка. В ней приютилась крупная жёлтая картошка, головки мелкого золотого лука и бледные, поспевающие в тишине томаты.

Прим.: написано для журнала "Волшебный"

***

Удивительный способ успокоиться: вдыхаешь на четыре счёта, на семь задерживаешь дыхание, на восемь выдыхаешь. Я прочла о нём, подумав: ерунда из соц. сетей. Кто бы мне сказал, что в тот день я воспользуюсь им не раз!

Неприятности сыпались, как сухие горошинки: с треском, не поймаешь-не соберёшь! Толпа у лифтов, душная кабина, сумка с ноутбуком так и норовит сползти с плеча. Голова раскалывается от одной лишь мысли о домашних заданиях…

Добравшись до своего этажа, со вздохом достаю ключи и готовлюсь к борьбе с замком. Прижимаю дверь коленом, верчу ключ, дёргаю ручку. От суеты становится жарко, сумка всё-таки падает на пол, я нервничаю всё сильней. Вот тогда-то впервые пригождается «способ спокойствия».