Странно. Ранее грифон был сдержанным и отстраненным, выполняя команды Яра, и у меня ласки не просил. Я растерянно оглянулась на друзей. Лист пожал плечами, а Ульяна загадочно улыбнулась.

Вереск издал свое привычное "фюить" и потерся головой о мое бедро. Перья на его голове сияли и переливались, словно рыбья чешуя, а птичьи глаза смотрели с такой преданностью, что я не удержалась. Почесала зверя за ухом, взъерошила мягкие, гладкиеперья, погладила, как кота, по шее. Зверь млел, жмурился и, приоткрыв клюв, смешно переступал с лапы на лапу. Ясно, меня, видимо, уже восприняли своею и активно заслуживали внимание.

Улька тоже боязливо приблизилась к зверю. Вереск на данный маневр отреагировал осторожным взглядом в мою сторону. Подруга все же побоялась погладить грифона. Из-за дома показался конюх, озадаченно разыскивающий кого-то в палисаднике. Ну, ясно кого. Этот кто-то продолжал ластиться ко мне, преданно заглядывая в глаза.

– А, вот и ты, - засмеялся конюх, приблизившись к Вереску.
– Сбежал, паршивец. Хозяин злиться будет. Кто газон изрыл?

Вереск пискнул и покаянно опустил голову, прижимая к голове свои укрытые перьями ушки. А конюх отвесил нам с друзьями поклон и, глядя на меня, с самым серьезным видом осведомился:

– Госпожа Жваго, вам повозка сегодня нужна?

Я растерянно глянула на парня. Пожала плечами и молча покачала головой.

– Хорошо. Надо будет, вы приказывайте, - серьезно изрек парень.
– Нечего по городу пешком ходить. Сброду полные улицы. А вы девица знатная.

И утопал, поклонившись и ухватив Вереска за ошейник. Я потрясенно таращилась конюху вслед, рядом напряженно сопели мои друзья, особенно зло пыхтела Улька. Но, судя по отсутствию злобных окриков, друзья еще держались. Ну и славненько. Вот и чудненько. И я молча двинулась ко входу в дом. В холле меня догнала Улька и, взяв под руку, пошла рядом, Лист же обогнал нас и двинулся к лестнице, на ходу стягивая пропотевшую насквозь мантию.

– Пойду умоюсь, - пыхтя, простонал Листик, грохоча сапогами по лестнице.

Мы с Улькой еще стояли внизу, решая, идти наверх или в гостиную, когда рядом возник Лукьян. Из воздуха он материализуется, что ли? Лакей поклонился и изрек:

– Госпожа Жваго, велите чай подать?

– Не...
– у меня голос как-то странно дрогнул.
– Нет, спасибо. А мастер Дорхе где?

– Ушел, - опять кланяясь, отозвался Лакей.
– Сообщить, когда придет?

– Нет-нет. Спасибо, - смущенно пискнула я.

Лакей опять поклонился и утопал прочь в одну из неприметных дверей под лестницей. Я все еще глядела ему в след, когда голос Ули заставил насторожиться:

– Как тебя тут прислуга полюбила...
– протянула она.

– Это их работа, - пожала я плечами.
– А мы гости в доме Дорхе.

– Ага, - кивнула лекарка.
– Мы да, и отношение к нам, как к гостям. А к тебе, как к хозяйке.

– На что ты намекаешь?

– Я? Я намекаю на колечко, что у тебя с утра на цепочке болтается, - зло прошипела Уля.

– А давай...
– начала было я свою привычную отговорку.

– Нееет!
– азартно протянула моя подруга.
– Никаких "потом"! Ты мне сейчас все расскажешь, - и, дернув меня за руку, на ходу шепнула: - Идем, пока Севы нет.

И меня поволокли вверх по лестнице, не обращая внимания на вялые попытки отбиться. Хотя... Чего греха таить, меня распирала радость, и ее требовалось на кого-то излить. А тут такая благодать. Самые свободные в мире уши Ульяны Нагорэ. Историю наших бурных взаимоотношений с Дорхе Ульяна выслушала с открытым ртом и с трепетно прижатой к груди подушкой. Естественно, многое я опустила, ограничившись кратким, но от этого не менее эмоциональным пересказом всего случившегося.

– Даня...
– все еще потрясенная, отозвалась Уля.
– Это же... это как... Это лучше, чем в романе!

Я удрученно покачала головой, глядя, как моя подружка чуть ли не захлебывается слюной, прокручивая в голове услышанную историю. И дались ей эти романы. Там же все выдумка, сказка. Да половину того, что там написано, в жизни попросту воплотить нельзя чисто физически. Да и жизнь порой выкидывает такие фортели, что все романы мира должны сгореть в адском пламени от стыда. Мда. Но Ульке-то что? Ей главное РОМАНТИКА. Вот и мается от парня к парню, никак пристанище не обретет. Они все, как на подбор, красавцы, болтуны и позеры. А на поверку - бабники. Эх, вот бы Листика мечом махать научить! Обдумала эту идею и пришла к выходу, что не стоит. Я буду очень горевать по зарезавшемуся другу, пускай лучше над колбой сидит.

– Уля, - настороженно позвала я подругу, - только это секрет. Яр просил молчать.

– Да я могила!
– горячо заверила меня госпожа Нагорэ.

– Разве что раскопанная, - съязвила я.

Просто у Ульки еще одна черта есть. Болтливость. Информация в ней надолго не удерживается, и чем дольше подруга пытается ее хранить нераскрытой, тем сильнее это давит ей на психику. В общем, Улька находка для вражеского лазутчика, на допросе даже без пыток выдаст все секреты, ей известные. Хотя ей мало что известно, так как такую ее черту знают все.