– Многое изменилось за эти годы, - следя за моим выражением лица, продолжал дракон.
– Да и ты уже не та, что была.

Как он умудряется улавливать мое настроение? Словно все мои мысли и чувства открыты дракону для обзора.

– Знаю...

– Планируешь прятаться всю жизнь?
– все так же изучая меня, рассуждал Дорхе.
– От прошлого сбежать нельзя.

– Можно попытаться убрать его напоминания... и жить счастливо дальше.

– А тебе никто не мешает быть счастливой, - мастер усмехнулся и картинно развел руками.
– Кроме тебя самой.

Удивленно гляжу на дракона.

– Ты всегда пытаешься удрать от того, что лишает равновесия твой привычный мир, - подытожил Дорхе.

– Я не удираю!

– Удираешь, - с издевкой протянул Дорхе.
– Боишься не справиться со своими эмоциями?

– Я всегда контролирую свои эмоции!

– Это-то и плохо. Слишком много контроля, и нет свободы. Надолго ли твоей скорлупы хватит?

Молчу, ибо разговор этот мне не нравится... Дракон устало вздохнул и, отложив недоеденную сдобу, устремил взгляд в окно:

– Прошлое нельзя изменить, Данни. Помнить, переживать события, усваивать полученные уроки - да. Изменить - нет. Будущее нельзя предугадать и просчитать, только принять то, что уготовано судьбой. Знать, что будет, и изменить то, что было, нам не дано. Прими это как аксиому и перестань мучить себя понапрасну.

Дорхе оторвал взгляд от созерцания цветущих за окнами кустов и, глядя мне в глаза, холодно припечатал:

– В жизни есть только "здесь и сейчас". И от того, как ты его проживешь, будет зависеть и твое прошлое, и будущее. Ведь настоящее тоже станет прошлым. А так и вся жизнь пройдет... останется только горечь от несделанных дел и несбывшихся мечтаний.

– Это тоже аксиома?
– горько усмехнулась я.

– Истина. Подтвержденная самой жизнью, - все с тем же малопонятным выражением лица отчеканил дракон.
– И чем раньше ты ее примешь, тем легче будет тебе в жизни.

– Я подумаю над этой мыслью, - уже откровенно растерянная от такого разговора, выдохнула я.

– Правильное решение, - кивнул Дорхе и налил себе еще чаю.

Дальше мы пили чай молча. Вскоре я улучила удобный момент и смылась в приготовленную мне комнату, оставив дракона наедине с его мыслями. Странный он сегодня. Какой-то нервный и злой. Или мне показалось?

– Госпожа Жваго, - затянутый в форменный сюртук государственный стряпчий (коего мне заботливо навязали власти) медленно скользил взглядом по моему заявлению.
– Так, так. Значит, желаете переоформить лицензию на ведение торговых дел в лавке?

– Да, - тихо выдохнула я.
– Я являюсь прямой наследницей мастера Болота. Мне принадлежит большая часть лавки. Мастер Лист нанят на должность штатного алхимика. Мы бы желали оформить временную лицензию на его имя. Там, - я кивнула на сложенные стопкой бумаги, привезенные в столицу, - приложены документы на владение лавкой, завещание мастера Болота. Составленная мною доверенность на имя мастера Каратая...

– Почитаем, - протянул мужик, отрываясь от созерцания моих каракуль.

Стряпчий отложил бумаги и уставился на меня своими колючими, пристальными, как у ищейки, глазами. Нестарый еще мужчина с аккуратно подстриженной бородой и короткими, едва прикрывающими уши, волосами. Высокий, крупный, даже привлекательный. Но было в его взгляде что-то пугающее, неприятное, что заставляло меня вжиматься в спинку стула и прятать взгляд. Забытое чувство беспомощности и зависимости от чужой воли. Гадкое ощущение.

– А позвольте узнать, - мягким, располагающим голосом начал мужчина, - не являетесь ли вы родственницей печально известного Загора Жваго?

Я глубоко вздохнула, внутренне подобравшись, готовая к неприятной беседе, сидящий рядом Лист тоже заметно напрягся. Сева пришел со мной не просто так, ведь для поручительства мне нужен был дипломированный специалист моего направления и в дальнейшем именно Лист будет нести ответственность за продукцию лавки. Иначе ни я, ни Каратай лицензию не возобновим.

– Загор Жваго - мой отец, - как можно спокойнее сообщила я.

– Вот оно как, - более мерзким тоном протянул стряпчий.
– Решили фамилию батюшки оставить? Зря. Делам она не способствует.

Я очень медленно сжала лежащую на коленях сумку. Главное - не сорваться и не наговорить гадостей этому типу. Вдох, выдох, и мне удалось холодно выговорить:

– Имя - единственное, что осталось мне от отца. И предавать его память я не намерена.

– Мда, - смерив меня задумчивым взглядом, крякнул мужик.
– Сомнительное наследство.