«Непонимание возникает тогда, когда действительно начинают доминировать не признаки действия, а признаки самотечных процедур – ассоцианизм и субъективизм» [Богин, 2001, с. 15]. Схемообразование не «психично», а «деятельностно. Это предохраняет от субъективизма. Схема – средство рациональной логической интеграции и категоризации переживаний, возникающих по ходу восприятия» [Кант, 1994, с. 14]. Схемы строятся из единиц метатекста. Единицы метатекста, в свою очередь, – из элементов смысла и формы текста. В процессе схемообразования происходит взаимодействие интерпретатора с новыми ориентирами-ожиданиями, которые обращены на предстоящее продолжение текста.

При становлении когнитивной гармонии повествовательного текста именно действование по схемам позволяет в той или иной мере прогнозировать структуру предполагаемого знания, переживания, чувства, которые рождаются при интерпретации текста. «Замирая в этих конструктах, процесс действования оказывается связанным в конечном счете с реальностями действительного мира, представленными в тексте» [Богин, 2001, с. 15].

В процессе интерпретации схемы превращаются в ориентиры для реконструкции «событийного мира» метатекста.

Схемы не «существуют вообще», а «строятся» в ходе действования когнитивной гармонии, имеют принципиально динамичный, а не статичный характер. «Активность схемопостроения стимулируется как задачей ориентировки в множественности элементарных смыслов и средств в повествовательном тексте, так и необходимостью компенсировать недостаточную связность компонентов целого текста, искусственно увеличивать эту связность» [Irwin, 1980, р. 8].

Схемы когнитивной гармонии – «компенсация неполноты в системности понимаемого. Без схем нет полноты понимания, не используются все ценности, скрытые в понимаемом, все грани понимаемого, все элементы текста. Многие элементарные средства текста ошибочно принимаются за избыточные» [Graеsser, 1997, p. 29], в то время как при «действовании» по схемам все средства текста выступают как орудия достижения когнитивной гармонии повествовательного текста (см. гл. 4).

Схемы когнитивной гармонии только там, где имеет место понимание. Непонимание (неоднозначность интерпретации), возникающее при «встрече» с асимметричным знаком, преодолевается посредством памяти. Память реконструирует составную часть схемы – репрезентацию события прошлого, которое «стоит» за асимметричным знаком. Происходит комплектация схемы: различные представления о событиях присоединяются друг к другу в соответствии с временной и каузальной последовательностью в процессе взаимодействий интерпретатора с репрезентациями событий, т. е. происходит адаптация, сопровождающаяся упорядочением и равновесием возникающих репрезентаций метатекста и репрезентаций, имеющихся в качестве опыта в памяти интерпретатора. В результате происходит становление когнитивной гармонии, которой неизбежно подвергаются стороны асимметричного знака в повествовательном тексте.

То, что процесс становления когнитивной гармонии повествовательного текста развертывается «на основе схем действования, делает несостоятельной теорию проб и ошибок в ходе понимания» [Богин, 2001, с. 23]. Действительно, благодаря схемам можно сразу, а не на основе проб и ошибок, понимать «правильно» (т. е. адекватно некоторой грани понимаемого, принадлежащей общему полю социальной адекватности). Другой момент ценности схем: они «делают» процесс становления когнитивной гармонии «структурным» процессом. Схемы действования когнитивной гармонии – это упорядоченные конструкции, которые контролируют мыследействование в направлении определенных прогнозируемых категориальностей. Тем самым «повторение запомнившегося», «стоящего» за асимметричным знаком, проявляется как действительное понимание. Схема приводит к когнитивному пониманию, которое можно охарактеризовать как «полное, доступное, основательное и правильное» [Olsen, 1978, p. 45].

«Схемодействование» и «мыследействование» [Богин, 2001] протекают одновременно, так как одновременно происходит «порождение» мысли, категоризация их, с одной стороны, с другой – интерпретатор вступает во взаимоотношения с имеющимися и возникающими репрезентациями, происходит адаптация к ним посредством упорядочения, что позволяет создать условия для становления когнитивной гармонии. Интерпретатор постоянно стоит перед задачей категоризации элементов, превращения их в единицы, комплектующие схемы действования когнитивной гармонии.

Для настоящего исследования подходящей моделью когнитивного понимания асимметрии языкового знака и интерпретации повествовательного текста на когнитивном уровне является когнитивный сценарий. «Сценарий – это упорядоченная последовательность действований, разворачивающихся в некотором пространственно-временном контексте и подчиненная некоторой цели» [Schank, Abelson, 1977, р. 23; Minsky, 1975; Sowa, 1993].

Требует особого комментария приемлемость когнитивного сценария для настоящего исследования. С одной стороны, когнитивный сценарий, подобно другим схемам, есть «организованная структура знаний, где часть подразумевает целое, а целое есть нечто большее, чем сумма его частей» [Богин, 2001, с. 45]. Когнитивный сценарий, служащий для описания ситуаций или событий, действует в направлении прогнозирования компонентов ситуации или последующего события и порождает у интерпретатора ожидания относительно компонентов всего текста. С другой стороны, от других схем когнитивный сценарий отличается наличием «базового элемента "действования" и временных, а также каузальных связей между отдельными составляющими» [Schank, Abelson, 1977, р. 23].

Здесь следует подчеркнуть, что когнитивный сценарий событий повествовательного текста предстает также динамической схемой когнитивной гармонии асимметрии языкового знака, которая включает эмпирические сущности – праимпрессию, ретенцию, протенцию, находящиеся в отношениях причинно-следственной связи, возникающей благодаря памяти интерпретатора.

Необходимо выделить еще одну особенность когнитивного сценария. Все сценарии когнитивной гармонии выполняют также и жанровую функцию. «Жанр – способ восприятия структуры произведения» [Шкловский, 1987, c. 220]. «Жанр – первое собственно различимое явление текстообразования» [Мелетинский, 1983, c. 41].