— О, друг мой, не всегда закон может решить простые человеческие проблемы.

— Это точно, — ответил Аббе с натянутой улыбкой и манерно занял свой рот крупным куском курицы, чтобы, упаси боги, не потерять лица.

— Прошу прощения, — прокашлялся Виатор. Он отчаянно пытался прокручивать в голове каждое слово, чтобы не звучать совсем уж просто на фоне витиеватых речей своих соседей по трапезе, — надеюсь, я никого не обижу, если отправлюсь спать прямо сейчас. Я не очень хорошо себя чувствую.

— О, мой друг только что оправился от серьёзной травмы, — подхватил Аббе, — ему определённо нужен отдых.

— Конечно, — радушно провозгласил Фебус, — Марта, покажи гостю его комнату.

— Ну а я, с вашего позволения, с радостью готов продолжить нашу беседу, — повернулся Аббе к Фебусу.

Тори долго ворочался, пытаясь уснуть, однако, кости ломило довольно ощутимо, да и общее самочувствие оставляло желать лучшего. Перед глазами то и дело начинали плясать чёрно-голубые пятна, и Виатору приходилось усердно моргать, чтобы прогнать их из поля зрения. Жжение в груди не прекращалось, однако, амулет не подавал признаков жизни, что сильно нагнетало обстановку: Тори был уверен, что где-то в пределах резервации его ожидает Проклятый, но он совершенно не представлял, где искать. Дождь за окном превратился в настоящий ливень, и его громкий шорох то и дело прерывался вспышками молнии и раскатистыми ударами грома. Наконец, Тори почувствовал, как его тело снова наполняется былой усталостью, которую он ощущал на протяжении вечера, и которая предательски исчезла в момент соприкосновения с мягкой подушкой. Он прикрыл глаза, укутавшись поглубже в большое тёплое одеяло и растворился в темноте этой холодной тёмной ночи.

— Тори, проснись! — Виатор почувствовал, как его трясут за плечо, — Тори!

— Что… Сколько сейчас времени? Почему ещё темно?

— Тори, мы должны убить Фебуса! — эти слова окончательно сорвали последнюю дымку сна с глаз Виатора, и он в недоумении сел на кровати.

— Аббе, что ты городишь? Нельзя убивать человека только потому, что он показался тебе козлом! И уж тем более это не повод будить меня среди ночи… — Виатор попытался завалиться на бок, но Аббе поймал его за плечо.

— Да нет же, ты не понял! — Аббе приблизился к лицу Тори и начал сбивчиво шептать, — его дворецкий показывал мне библиотеку, ну знаешь, небольшая экскурсия на сон грядущий. Так вот, тейна Тио обмолвился о «странных способностях хозяина», которыми тот не перестаёт удивлять всё ближайшее окружение. Тори, он телепат!

— То есть как это? — Виатор задумчиво почесал затылок, — в смысле мысли читает?

— Именно! — дико вращая глазами прошептал Аббе, — мы должны убить его как можно скорее, возможно, он уже знает о наших планах!

— Пугающие способности — всё ещё не повод для убийства, проворчал хаэре.

— Да взгляни же ты! — Аббе указал на грудь Виатора, и тот невольно скосил глаза вниз. Амулет светился небывало ярким светом, пробиваясь сквозь ткань рубахи.

— А это не может подождать хотя бы до утра? — взмолился Тори.

— Утром нас уже не должно здесь быть. Думаешь, никто не заметит смерти столь внушительной фигуры?

— Ох, ладно, — Виатор лениво поднялся с кровати, потирая затёкшую поясницу.

— Отлично. Вот пара кинжалов, пойдём, я покажу дорогу к его спальне.

Виатор не переставал удивляться, как просто всё происходит для Аббе. Окрестить человека пророком, всучить ему оружие и отправить рубить головы направо и налево, сохраняя чистоту собственных рук. Хорошо устроился, не правда ли? Конечно, Тори прекрасно осознавал, что Аббе и сам через многое прошёл и наверняка имел на своём счету несколько человеческих жизней, однако порой он чувствовал себя марионеткой в его руках.

«Дорогая сестричка!

Как бы неожиданно это ни звучало, но это моё последнее письмо тебе. Нет, не думай, ничего страшного не произошло. Даже совсем наоборот. Сегодня в столицу прибыл человек, который, возможно, поможет изменить всё. Не знаю, какие у нас шансы, но всё возможное будет сделано. И я лично вызвался сопровождать его в его путешествии.

Думаю, к концу месяца мы уже прибудем на север. Не могу поверить, что наконец увижу тебя. Как бы я хотел прямо сейчас подержать тебя за руку, увидеть, что ты живая, здоровая, что твоя улыбка всё так же прекрасна. Но я буду терпеливым. Уже совсем скоро, сестрёнка, совсем скоро.

Ты всё ещё любишь карамельные тянучки? Надеюсь, что любишь, иначе тебе не поздоровится, ха-ха.

Жду с нетерпением,

навсегда твой

брат Аббе»

Фебус лежал, повернувшись лицом к стене. Привычно мягкая постель в данный момент казалась каменной. Он отчаянно убеждал себя в том, что должен уснуть, но это ему упорно не удавалось. Фебус чувствовал ледяное дыхание смерти, прошедшее вскользь, но совершенно её не боялся. «Мне ничего не угрожает», — успокаивал он себя, будучи полностью уверенным, что его план работает как часы. Никто ещё так просто не проводил Фебуса Монэре! Неожиданно скрип входной двери заставил его вздрогнуть. Тио? Нет, он не вошёл бы без стука. Ари? Она давно легла спать, да и что ей может понадобиться в такой час? Неужели что-то пошло не так? Фебус медленно повернулся лицом ко входу. В темноте лица гостя видно не было, но отсутствие света в глазах и небывало высокий рост говорили сами за себя.

— Ты… жив? — только и смог выдавить из себя Фебус. Виатор машинально скорчил гримасу непонимания, хоть и прекрасно осознавая, что сейчас её никто не увидит. Интересно, с чего бы ему быть мёртвым? Впрочем, он быстро отогнал от себя эти мысли, постаравшись максимально сосредоточиться. В прошлый раз промедление обошлось ему необычайно дорого.

Аббе прижался к холодной стене, окидывая взглядом коридор, в который с дождливой улицы проскальзывал лишь слабый лунный свет. Наконец, дверь покоев Фебуса распахнулась, и из неё уверенным шагом вышел Виатор, сжимая в руках оба кинжала сразу. Аббе вопросительно посмотрел на напарника, но тот лишь приоткрыл дверь пошире, позволив советнику лицезреть комнату Фебуса. Глаза уже немного привыкли к темноте, поэтому для Аббе было вполне достаточно тусклого света луны, чтобы различить ослабшее тело, раскинувшееся на большой постели, убранной шёлком, и тёмную струйку крови, стекающую по покрывалу на мягкий искусно вышитый ковёр.