Выйдя из леса, Таринор и его спутники направились на восток. Наёмник был несказанно рад наконец оказаться в знакомых местах. Он предусмотрительно решил продолжить путь вдали от основных дорог и уж тем более крепостей. Варвары с дальнего севера, сами себя называвшие «стойким народом», пользовались дурной репутацией в Энгате. Они приходили из-за гор или приплывали на лодчонках вдоль берега моря, чтобы грабить или просто осесть где-то в безлюдных горах, устраивая там самые настоящие поселения. Особенно часто это происходило ближе к зиме, когда крестьянские закрома, до которых так охочи налётчики, были полны. Тогмур, конечно, не видел в этом ничего неправильного, но его мнение не помешало бы первому встреченному патрулю или отряду рыцарей вздёрнуть их на ближайшем дереве. Разве что для Иггмура пришлось бы искать другой способ казни: редкая верёвка выдержит такого здоровяка.

В местах, где путники вышли из леса, Таринор узнал владения Майвенов. Его предположение подтвердил вскоре показавшийся замок. Увидев издали на его стенах белые знамёна с чем-то зелёным посередине, наёмник догадался, что это Зелёное око, родовое гнездо Рикеров. Эти точно не станут церемониться и казнят всех троих, сочтя шпионами эльфов. Особенно после того, что случилось в Моирвене. Обойти замок было решено ночью. Двигаться в темноте было не так удобно, как при свете дня, да и Иггмура приходилось буквально подталкивать вперёд. Оказалось, что здоровяк до жути боится темноты. Он просил развести костёр, но этого делать было нельзя ни в коем случае. Наконец, отойдя на безопасное расстояние, Таринор осмелился сделать привал и развести огонь, чтобы крупно дрожащий всем телом Иггмур, наконец, успокоился.

На следующий день нужно было добраться до реки и как-то её пересечь. Идти по мосту, через который они прежде прошли с Драмом было бы самоубийством. Да и денег, чтобы заплатить смотрителю за молчание у него не было. Идя на север вдоль берега шумящего Атера, Таринор вдруг учуял отвратительный запах тлена. Пахло, словно в покинутой мясной лавке, куда ему довелось заглянуть во время штурма Энгатара в войну. Вскоре причина невыносимой вони стала очевидна. В узком месте реки берег оказался усеян трупами, а в небе кружило несколько воронов. Люди, эльфы, лошади, порванные знамёна лордов Зелёного края. Тел эльфов было куда больше, должно быть, люди своих павших унесли, а значит, остроухие проиграли эту битву. Тогмур изумлённо глядел на место побоища, не в силах вымолвить ни слова.

— Я такого раньше не видал… — наконец, нарушил молчание рыжий. — Часто у вас такое?

— Думаю, да, с тех пор, как эльфы напали на Моирвен. — ответил Таринор.

— Здесь плохо пахнет. — прогудел Иггмур. — Мне здесь не нравится, давайте уйдём.

— Пересечь реку мы сможем только здесь. Думаю, эльфы хотели сделать то же, что и мы. Глядите. — наёмник указал на привязанные у берега лодки. — Похоже, нам повезло.

— Смотри! — вдруг воскликнул Тогмур, показывая пальцем на что-то, что наёмник поначалу принял за выкорчеванное с корнем дерево. Они подошли ближе и увидели, что это и впрямь было дерево, только слишком уж похожее на человека. Несколько толстых корней вполне могли быть ногами, а толстые ветви, росшие прямо из поросшего мхом изрубленного ствола, оканчивались витыми сучьями, напоминавшими длинные узловатые пальцы. В одной из таких рук-ветвей было зажато лезвие меча, деревянные пальцы смяли сталь, словно глину. Другая же сжимала обглоданную воронами кость, видимо, бывшую чьей-то рукой.

— Говорил же, не врёт молва про ходячий лес. — сказал Тогмур, не отводя взгляда с древесного исполина. — Это чудище, будь оно живое, повыше Иггмура окажется. Глянь, вон у него и морда есть.

Действительно чуть ниже того места, где начинались мелкие ветви, усыпанные бурыми выхохшими листьями, виднелась щель, что походила на приоткрытую пасть. Судя по тёмным потёкам под ней и под глубокими рубцами на стволе, ветвях и корнях, этому дереву знатно досталось в бою.

— Сильная, должно быть, была тварь. Вон как меч измяла. Дома, глядишь, никто не поверит, что я такое взаправду видел. А ну-ка… — Рыжий попытался разжать деревянные пальцы и достать клинок, но, когда один из пальцев с тихим треском удалось отломить, Иггмур вскрикнул и отпрянул. Испуганный здоровяк показывал на морду чудища. Чуть выше приоткрытой пасти на них глядела пара круглых глаз цвета дубовой коры. В остальном дерево было недвижно, оно лишь смотрело своим внимательным взглядом на Таринора и северян. И в этим спокойном взгляде не было ни злости, ни ярости, лишь бесконечная грусть и смирение.

— Оно ещё живо. — проговорил наёмник. — Тогмур, оставь его. — рыжий тут же испуганно отдёрнул руки.

— А чего не двигается, раз живо? Я ему, кажется, палец отломал…

— Оно умирает. Это видно по взгляду. — сказал Таринор. От немигающего взора древесного исполина его душа вдруг наполнилась грустью. Он вспомнил Бьорна. — Оставим его.

— А может хоть дров наломаем, раз он, оно… это чудище уже не жилец? — предложил Тогмур, доставая топор.

— Нет. Оно умирает уже очень долго. Судя по телам, стычка здесь случилась больше месяца назад.

— Так оно, видно, кому-то руку оторвало. — заметил рыжий. — Неужто тебе его жалко?

— А ты представь, росло себе дерево в лесу сотню-другую лет, а эльфы его вдруг гонят неизвестно куда неизвестно зачем. Туда, где его вообще быть не должно. И вот оно уже месяц лежит и медленно угасает, наверняка даже не понимая, зачем всё это было нужно. Не думал, что когда-нибудь такое скажу, но это дерево — просто жертва войны.

— Так может мы ему и поможем? Дадим, как у вас говорят, милосердную быструю смерть.

— Нет в смерти ничего милосердного, Тогмур. — грустно ответил наёмник. — Идём, подготовим лодки.

Рыжий пожал плечами, убрал топор и зашагал к лодкам, что-то ворча себе под нос. Его брат последовал за ним. Глаза дерева взглянули на него в последний раз и начали медленно закрываться. Таринору показалось, что он увидел в них предсмертную тень благодарности.

Вскоре путники перебрались через реку и отправились дальше. Припасы, взятые в Грарстейне, подходили к концу ещё когда они попали к эльфам. Когда Таринор с северянами покинули лес, им волей-неволей пришлось искать пропитание. Наёмник хорошо знал эти места. Он ставил ловушки на кроликов там, где они водились; собирал ягоды и грибы, пригодные в пищу. Братья же, не столь знакомые с южной природой, собирали хворост и следили за огнём.