– Что, предательское вторжение прошло не по плану? – язвительно спросила она.

– Брось, Анжи, так даже интереснее. Ребята, – он обратился к наёмникам, – обыщите все комнаты. Вы знаете, что искать.

– Не напрягай зазря своих собачонок, они ничего не найдут.

– Ах, вот оно что, – некромант быстро понял, что она имеет в виду. – Ну ничего, вряд ли Шенни удастся далеко уйти. Одинокая, напуганная девочка, – Арганел проговорил это театральным тоном, будто читал роль на сцене, – шныряющая по тёмным городским улицам. Интересно, как быстро она привлечёт внимание городской стражи. Ты же сама всё понимаешь, Анжи: книга станет моей ещё до того, как наступит рассвет. Мы могли договориться по-хорошему и остаться друзьями. Ты сделала этот выбор, а не я.

– Так что, Арганел? – перебил его Сигин. – Нам искать книгу или нет?

– Вы ещё здесь? – некромант раздражённо повернулся к нему. – Да, осмотрите всё, лишним не будет. А я хотел бы побыть с Анжелией наедине…

Дождавшись, когда наёмники покинут комнату, Арганел повернулся к хозяйке дома. Та стояла, навалившись на стену и сжимая пальцами рану на руке: ещё в первые секунды боя Ортей одним взмахом меча пресёк её попытки к сопротивлению.

Пробежавшись взглядом по полу, Арганел нагнулся возле кинжала – того самого, которым Анжелия неумело попыталась отбиться, – и аккуратно извлёк его из лужи крови. Короткое изогнутое лезвие применялось в ритуалах призыва и не годилось для серьёзного боя, что, впрочем, не означало, что им нельзя было оборвать чью-нибудь жизнь.

– Ты ведь понимаешь, Анжи, что я не могу оставить столь опасного свидетеля. И не думай, что мне будет приятно это делать.

Изобразив во взгляде сожаление, Арганел шагнул в её сторону, крепче сжимая рукоять ритуального клинка.

***

Продвигаясь к убежищу, Дариан представлял в уме, как он будет расхаживать перед общиной вправо и влево, театрально жестикулируя руками и в мельчайших деталях рассказывая о каждом своём движении, о каждом услышанном и сказанном слове, а старый Дрегг – внимательно слушать и заваливать его вопросами.

– И ты полез в дом некромантов ради курицы? Вот безмозглый мальчишка…

– Спрятали ходока в доспехе? Ловко придумано.

– Слишком быстро бегал? Ты не перепутал – это точно был ходок?

– И ты просто бросил её?

Последние слова, прозвучавшие в голове скрипучим голосом старика, заставили Дариана резко остановиться. Что за глупости приходят в голову? С какой стати Дрегг вдруг станет задавать такие вопросы? Все жители Нориама – враги, а некроманты – в особенности. Их незачем жалеть, а уж известие о том, что одной некромантской семьёй в городе стало меньше, и вовсе может послужить поводом для праздника. Друзьями в этом враждебном мире можно было называть только тех, у кого так же, как и у тебя, нет дома.

Тех, у кого нет дома… Дариан снова прокрутил в голове сегодняшние события: нападение Кориусов, побег из особняка. И вопрос, произнесённый едва слышимым, лишённым надежды голосом: "Куда мне идти?" Дариан не был уверен, был ли этот вопрос адресован именно ему. Может, Шенни обращалась к самому городу, который после шестнадцати лет беззаботной жизни взял и выбросил её на улицу? Или к дождю, который встретил её, приглашая в новую, мокрую и холодную жизнь, и от которого она тщетно пыталась защитить книгу, прижатую к груди?

Она была носителем чёрного искусства, ставшего причиной голодного существования Дариана и гибели многих его товарищей. Но с этого вечера Шенни была ещё и бездомной, и в этом городе существовало лишь одно место, где могли принять человека, лишённого крыши над головой. Место, в которое Дариан прямо сейчас направлялся. Но он не привык возвращаться в убежище, не выполнив все поставленные на день задачи. Оставалась последняя, и она казалась гораздо важнее, чем добыча одежды или еды. Преследуемый стойким ощущением, что сегодняшние злоключения ещё только начинаются, Дариан развернулся и побежал назад.

Ноги несли Дариана через улицы и тёмные проулки, шлёпая по лужам, перескакивая через грядки и перемахивая через заборы, к тому месту, где он бросил – да, именно бросил – Шенни. Какой бы дикой и противоестественной ни казалась мысль привести некроманку в убежище, он знал, что поступает правильно. Сейчас не было времени вспоминать, как часто в своей жизни он вообще задавался вопросом, что правильно, а что нет. Скорее всего, ни разу. В голове крутилась лишь одна мысль: "Только бы успеть". У Шенни больше не было ни дома, ни именитой семьи, и встреча со стражниками могла закончиться для неё очень плачевно.

Дариан сам не заметил, как потерял осторожность и уже нёсся по улицам, позабыв о необходимости глядеть по сторонам и сбавлять шаг в людных местах. К счастью, дождь всё набирал силу, прогнав с улиц большинство горожан и стражников, и теперь по дорогам бродили одни только призванные, которым не было дела до сырости и холода. Это было одно из преимуществ плохой погоды, за которое Дариан сейчас искренне благодарил нависшие над городом тучи.

Благополучно миновав ещё несколько кварталов, он вбежал в переулок, в котором оставил Шенни, и облегчённо выдохнул. Девушка осталась на прежнем месте и даже не подумала куда-нибудь пойти или хотя бы спрятаться от посторонних глаз. Она сидела на корточках, прислонившись спиной к стене трёхэтажного дома и отдав себя на растерзание бесконечно сыплющимся сверху каплям дождя. Её промокшие волосы утратили свою волнистость и теперь свисали вниз, как верёвочные шторы, а руки продолжали прижимать к груди единственный предмет, который удалось вынести из покинутого дома. Едва ли эти объятия могли спасти книгу от влаги, когда Шенни сама уже насквозь промокла, отчего белый узор на её одежде окрасился в серый цвет. Девушка тряслась не то от холода, не то от беззвучных рыданий, и не замечала ничего вокруг, в том числе юношу, стоявшего перед ней со скрещенными на груди руками.