Я тут же давлю своё стремление выяснить, что её так тревожит и уже не впервой, и перестраиваюсь.

— Лидер… Нет, Люси, скорее одиночка. — я не манерничаю. — Просто одиночка. — я действительно так думаю. — Упёртость во мне может быть и есть… Знаешь, кому-нибудь другому бы мою упёртость. Точно, он бы тогда стал не просто… вебкой, а… наблюдателем в какой-нибудь степени. А у меня не шибко-то с этим. Как планку не задирал, всё равно хватало лишь на то, чтобы дерьмо чуть ниже подбородка держать и не более.

— Так может быть так задумано? Мм?

— Ну уж конечно! В дерьмо засунуть до такой степени, чтобы потом всех титанических усилий лишь и хватило, чтобы только башку вытащить, воздуха глотнуть.

— Хм. — её не смущает моя резкость, она лишь чуть кивает. — Ты лучше вспомни, сколько раз ты под смертью ходил? Мм? Не считал?

— Да… — машу рукой, — эт чего…

— Только в детстве восемнадцать раз. И все исходы летальные. Мм?

— Ахринеть. — вообще-то конечно впечатляет. — Подсчитали?

— Да, мой милый, пришлось. Про юность и позже, — машет ладонью, в подтверждении своих слов, — я и говорить не буду. И, заметь, у тебя ни одной царапины. И потом, все свои начинания… вернее сказать, авантюры, ты…

— А три группы?

Лю осекается взглядом, прикрыв веки и усмехнувшись, будто бы констатируя мою упёртость и уже без улыбки, и с пониманием значения вопроса, чуть кивает головой, будто бы вектор разговора, преодолев невидимые препятствия, всё-таки повернул в направлении от которого она хотела уйти.

— Люси, рано или поздно, но я должен это услышать. Насколько я понял… Догадываюсь, не всё гладко. Что-то пошло не так?

Её лицо серьёзно, но слов ещё нет, а только лишь отведённые в сторону глаза и две сигареты, извлечённые из сумочки.

— Ты не хочешь об этом говорить?

Беру одну из сигарет и пытаюсь поймать её ускользающий взгляд. Но, конечно же я не прав — она не из тех кто уходит от ответа:

— Это началось, по временным меркам, около года тому назад. — машет ладошкой себе за плечо. — Начали пропадать люди.

— А до этого не пропадали. — сарказм, моё второе имя, но сейчас, чёрт бы меня побрал, я нечаянно.

— Так, как в эти разы, нет. Тут вот в чём дело. — и она, не обращая внимания на мой выпад, сосредотачивается. — Обо всём происходящем мы знаем, в том числе и о пропавших. О каждом. Но не вмешиваемся.

Я тут же, отрицая, качаю головой и ладонями с усилием провожу по лицу, а она хмурит брови:

— Это называется жизнь! Мой дорогой. И прошу тебя, быстрее уясняй, если что-то происходит в пределах заданного, даже если это тенденция или просто явление, мы не вмешиваемся. Жизнь на мониторе, в самых немыслимых проявлениях и смерть, также на мониторе, какой бы страшной она ни была, всё это будет только на мониторе… Всегда!

И, отрицая, с досадой качнув головой отворачивается, поднося сигарету к губам:

— Работа у нас такая. — я же откидываюсь на спинку стула. — И потом, вспомни себя… с этими тремя. Разве ты сомневался в отношении к ним?

Ну, такой вопрос меня не смущает. Правда внутри, я немного каменею:

— Люси, ну что ты? Такие не пропадают. Нелюдь их имена. И такого, прости за грубость, поноса на земле хватает. Ты ж сама говорила, венцы, и им по барабану, что «…Аннушка уже купила подсолнечное масло…». Но ты права, я не сомневался… Но знаешь, Лю, тут дело же не во мне. Я бы и пальцем не пошевелил, вот тебе крест. Просто убежал бы и всё. До себя, до фени… Да и брелок просто выбросил бы и всё, и никуда бы не пошёл, отвечаю.

Она хмыкает, на мгновение опустив глаза и тихо проговаривает:

— Да. Он был прав.

— Кто?.. И в чём? — как бы неслышно Люси ни говорила, я уловил.

— Да есть тут один. Он… Ты его пока не знаешь.

— Ну и…

Люси, на мою настойчивость, опять вздыхает и проговаривает:

— Без неё… — кивок в сторону Даши, — с тобой, было бы очень трудно.

— Ну… Провидец… Короче, больно была охота тащиться чёрти куда за дырками в собственной башке. Дебилизм про спасение человечества это вон… для массового венца творения. Планктон, мать их… Да и ни все озабочены величайшей миссией на этой… Ладно… И потом Люси, как на духу, не обвиняй меня в человеколюбии. Ненавижу я людскую венценосность. Кстати я и не скрываю. Венцы, блин, на верёвочке, с милосердием… в кармане, вместо фиги… Правда, понимаю, что люди-то ни в чём и не виноваты… Вообще ни в чём.

— Ну хорошо. Где-то я с тобой согласна. Но всё-таки уясняй — игра не нами создана. И мы всего лишь обеспечиваем и помогаем играть.

Да я и сам уже сообразил, поэтому просто затягиваюсь на полсигареты, до лёгкого головокружения и пускаю дым колечками:

— Хо-коу.

Усмехнувшись, она продолжает:

— Пропадали никуда не пропадая.

Спохватываюсь, поперхнувшись дымом:

— Кхм… Эт как же?

— Помог случай.

— И даже у вас… — натыкаюсь на её осуждающий взгляд, — у нас, случай.