***

— Мы перебрались в этот дом, как только врачи разрешили его перевозить. С тех пор он учился сидеть, стоять, ходить и держать ложку самостоятельно. Может из-за этой не возможности использовать свое тело, в нем и проснулись особые силы, по своей природе так напоминающие умения Тени.

Дан опять замолчал, и Станислава осторожно поинтересовалась:

— И что теперь?

— А? — похоже, парень слишком ушел в себя. — Иди спать, Ведьмочка. Уже светает.

За окном и в правду ночь теряла свою непроглядную черноту.

— Но я ведь…

— Отдохни немного, мне хотелось бы попозже показать тебе пару приемов… Да и мне не мешало бы отдохнуть… Спи, Ведьмочка.

Точно волна теплого воздуха окатила Станиславу. Она не помнила, как добралась до комнаты, разделась, забралась под одеяло и сладко заснула.

Маленькая Настя бежала к большому и синему, глубоко и мерно дышащему, к такому живому морю. Мама всю дорогу рассказывала о нем, но разве могли слова передать то великолепие огромного мира вдруг распахнувшегося перед пятилетним ребенком. Там высоко-высоко небо синие-синие, как глаза мамы. Ни единое облачко не смеет прикоснуться к хрустальной выси. Под ногами мягко-мягко тепло-тепло. Тихо шебаршит песок. Он белый, как крылья птиц, скользящих на грани воды и воздуха. И море, точно приглашая поиграть, то приблизиться, гоня перед собой пену и мелкие камушки, то опять удалиться.

И маленькая Настя бежит, раскинув руки, и смеется. Радость бурлит в ней, точно пузырьки в стакане газировки. А сзади ее догоняет слегка озабоченный голос мамы:

— Аська, не убегай далеко! Артем, следи за сестрой.

— А че я-то всегда!? — недовольный голос брата.

И пусть брат кажется сердитым, но Настя знает — он самый добрый и хороший на всем свете. Лучше и добрее него лишь папа, радостный смех которого разноситься по всему пляжу.

Настя добегает до воды и, зажмурившись, подставляет лицо брызгам.

— Ася! — крик матери полон ужаса и боли.

И уже взрослая Настя испуганно распахивает глаза. Тусклый серый свет, пробиваясь сквозь черные низкие тучи, заливает все вокруг. Вместо синего и теплого ноги омывает что-то вязкое, холодное. Красное! Ещё мгновение и девушка понимает — это кровь! Целый океан крови до самого горизонта. И вовсе не галька перекатывается его мерными волнами — белые, гладкие черепа. Ужас медленно холодной волной растекался по телу. Мысли путаются. Настя на ватных негнущихся ногах шагает назад, еще раз. Песок хрустит как-то подозрительно. Против воли девушка опускает глаза. Кости! Миллионы миллиарды человеческих костей устилают берег. И приходит понимание: все они умерли из-за неё. Она их убила.

Опять протяжно кричит мама. Настя оборачивается на этот крик. Вокруг раскинулся лес. Кроны полощут на фоне серого неба. Голые ветки, мертвые листья сухим ковром под ногами, свист холодного ветра. И вой одинокого зверя из самой чащи. И Настя срывается с места, бежит, оскальзываясь и спотыкаясь о корни. Дыхание прерывается, сердце сбивается с ритма. Но она не может убежать. Сейчас ее догонят и…

***

— Как она? — давя в себе раздражение, поинтересовался седой джентльмен у Рыжеволосой.

Последнее месяцы он всегда чувствовал раздражение. Время уходило. Тело неудержимо старело, дряхлело, стремилось рассыпаться в прах, не помог даже двухлетний сон. Если в этот раз ничего не выйдет, до следующего благоприятного расположения звезд он может просто не дожить. Конечно, об этом никто не знает, кроме него самого. И это очень угнетало.

Самое смешное в сложившийся ситуации, что это ненормальный спася сестру, сильно помог своему злейшему врагу. В тот раз он ошибся в расчетах — ничего не вышло бы, в лучшем случае он бы просто хорошо подкрепился, а в худшем — потерял всю накопленную силу и, конечно же, мгновенно умер от старости. Об этом тоже никому знать не положено.

Теперь же он на двести процентов уверен, осталась сущая малость — подготовить сосуд. Рыжая как раз занималась усмирением строптивой девчонки. Они обе расположились на диване: Рыжая — откинувшись на спинку, положив голову девчонки себе на колени, а на ее лоб опустив длинные пальцы с красивыми ногтями, а «сосуд» лежала слегка подергивая руками и ногами, будто желая убежать. У ног Рыжей, точно разлитая лужа краски, лежала черная собака.

— Я спросила, как идут дела? — не дождавшись ответа, переспросил старик.

— Все хорошо, — тихо ответила Рыжая, не открывая глаз, — она еще сопротивляется, но ко времени обряда будет готова. Мне поможет страх, что так глубоко живет в ней. Пусть и подернулся пеплом, но несколько искр тлеют. Я раздую из них пламя, что поглотит ее воспоминания о последних двух годах. Скоро она будет уверена, что их никогда и не было.

— Хорошо, — Хозяин Теней, Бездушных и Псов довольно потер руками. — С каждым разом у меня получается все лучше и лучше. Если бы и первые образцы были столь же успешны, как ты, не пришлось бы пачкаться в крови подопытных. Сны, как оказалось, приносят не меньше боли, чем и физическое воздействие. Продолжай.